– Нет, я спала.

– А он между тем поднял страшный гам! Но ведь ты же куда-то уезжала, правда?

– А почему он не трогает диких кур? – спросила Стелла, глядя ему прямо в глаза.

– Потому что знает, что с ними не так-то просто справиться. Они крутые ребята. Соотношение сил неравное. Так всегда у зверей.

– Ну не только у зверей! – вставила Стелла. Не могла отказать себе в таком удовольствии.

– А это еще что? – спросила Сюзон, погрузив руку в красный таз, где замачивалась белая блуза.

– Я стащила у тебя жавель. Мой просто кончился.

– И что, ты залила горячую воду? – воскликнула Сюзон.

– Ну конечно! Чтобы пятна лучше вывести!

– Жавель всегда используют с холодной водой, – проворчала Сюзон, – я же сто раз тебе говорила. Иначе пятна никуда не уйдут.

– Я все время забываю.

– Вот со слизнями такая же история, – вмешался Жорж. – она запоминает только то, что ее интересует.

– Иногда, когда я с вами разговариваю, у меня создается впечатление, что мне десять лет.

– Ну, Том частенько знает побольше, чем ты! – заметила Сюзон.

Адриан погладил Стеллу по ноге под столом и придвинулся к ней поближе.

Телефон Стеллы позвонил. Она положила нож, вытерла руки салфеткой.

– Это Жюли, – сказала она. – Мне надо выйти на улицу и поговорить с ней наедине. Скоро приду.

– Отличный способ отбояриться, – улыбнулся Жорж. – То есть тебе не интересно, что там было у Лансенни?

– Я сейчас вернусь, не рассказывай без меня!

И она одарила его ласковой улыбкой.

Он был побежден собственным оружием. Теперь ему самому придется ждать со своими свежими новостями.

Стелла вышла во двор. Полкан и Силач мигом прибежали и прижались к ее ногам, а Мерлин забился о загородку своего стойла.

– Ну наконец! Я вышла из кухни, теперь можем говорить спокойно. Ты где?

– Я дома. Только что пришла с рынка. Скажи пожалуйста, в Сен-Шалане только об этом и говорят!

– Да, я знаю. Жорж тоже только что вернулся с рынка и…

– Так ты все знаешь или нет, я не понимаю?

– Ничего я не знаю! Он набивает себе цену, а я боюсь выдать себя, если начну настаивать.

– Ну так вот: все вокруг обсуждают это.

– Что обсуждают?

– Да Тюрке!

– Тюрке? Быстро же народ узнал!

– Вроде бы на него сегодня ночью напал какой-то здоровенный, мощный тип, просто шкаф какой-то. И вооруженный до зубов. Он был в капюшоне, лица не видно. Они начали драться, парень достал ружье и выстрелил ему по коленям! По обоим! Тюрке удалось вызвать полицию. Он в больнице. Потерял много крови, но жив-живехонек.

– Видишь, ты была права! Он выдумал легенду.

– Прогноз для него неутешительный: он рискует до конца дней остаться в инвалидной коляске. Ну, по крайней мере, так говорили на рынке. Все только об этом и говорят. Но и это не все, ситуация для него еще больше осложнилась.

– Почему?

– Майкл, ну ты знаешь, тот ирландец, который открыл пивной паб рядом с крытым рынком… Он всем рассказывает, что так в Ирландии во время гражданской войны парни из ИРА обращались с предателями: простреливали оба колена. Такова была их «подпись», и так они каленым железом клеймили предателя. Ну, народ усвоил основное и, недолго думая, объявил, что Тюрке предал. Кого? А вот это никто не знает. Жалко, ты не слышала этих разговоров, там они словно на первом ряду партера сидели и все видели!

– Вот это да!

– И это тоже еще не все! Я тебе расскажу, ушам своим не поверишь!

Стелла услышала, что ее зовут.

Это был Адриан. Он стоял на пороге. В руке он держал колбасу и откусывал от нее по кусочку.

– Погоди, – сказала она Жюли. – Повиси пока, ладно?

Адриан жестом позвал ее назад на кухню.

– Я сейчас приду, – сказала она. – Буквально пара минут.

Он подошел к ней, обнял за плечи, привлек к себе.

– Две минуты – это уже чересчур! – сказал он.

– От тебя пахнет чесночной колбасой.

Она улыбнулась, погладила его по щеке. Тихо прошептала: «Ты счастлив?» Вместо ответа он снова вгрызся в колбасу. Глаза у него блестели, словно говорили: «Иди сюда, иди, ты нужна мне каждую секунду».

Она кивнула и продолжила разговор с Жюли.

– А что еще нового, скажи.

– Дюре.

– Что Дюре?

– Он был арестован сегодня в два часа ночи. Вождение в пьяном виде. Полицейские его отвели в вытрезвитель. Возможно, его лишат прав на шесть месяцев, а в худшем случае – до конца жизни. Дело в том, что это с ним не в первый раз. Обычно всегда вмешивался Рэй и добивался, чтобы его отпустили. Но на этот раз, конечно, он и пальцем не пошевелил.

– Но это невозможно! Дюре был на ужине у префекта, с ним вместе ходила его жена, она не пьет и садится за руль каждый раз, когда они куда-то ходят в гости!

– Ее не было в городе. Стелла, слушай меня внимательно. Она была в Париже. Поехала на премьеру фильма. Фильм с Софи Марсо, она ее обожает. И девочек с собой взяла. Ох, она так благодарила за это Рэя, так благодарила!

– Рэя?

– Да. Это он ей приглашения достал.

– Вот сволочь!

– Я же тебе говорила, руки у него длинные.

Стелла на мгновение замолчала.

– Я тоже вот так же призадумалась, – сказала Жюли, – и…

– Он все заранее подстроил. Отправил мадам Дюре в Париж, добился, чтобы Дюре пригласили на ужин к префекту, подпоил его там, запихнул мертвецки пьяного в машину, предупредил своих дружков-полицейских, которые его остановили по дороге к дому. И отправили в вытрезвитель. Парень попал по большой программе. И теперь он позволит Рэю забрать Леони.

– Ты все правильно поняла.

– Я уже слышу его голос, который произносит: «Ты выписываешь из больницы Леони, или я спускаю с поводка полицейских и тебя лишают лицензии на занятия медициной».

– Точно.

– Черт! Черт! Черт! Надо поехать за мамой и побыстрее забрать ее!

Она выкрикнула это громко, а потом замолкла и уже гораздо тише произнесла:

– А куда я ее дену?

В ее интонации было столько ужаса и отчаяния, что Жорж услышал и высунул голову из окна кухни.

Стелла его не заметила. Она стояла спиной к дому и, кусая пальцы, слушала, что ей скажет Жюли.

– Мы что-нибудь придумаем, Стелла, обязательно что-нибудь придумаем!