Из оврагов поднимался пар, от земли тоже парило, и небо с нечетким кружком солнца было мутным. Ледяной ветер сюда не долетал. Или, долетая, успевал прогреться.

– Километров двадцать плюс-минус, – пожала плечами Искра, сверяясь с картой.

– По-моему, ветер изменил направление и гонит бурю назад, – проговорил Пригоршня, придерживая шляпу. – Такое возможно?

Май ответил:

– Обычно бури короткие, – он посмотрел на сизое небо. – Не знаю. Она должна была прекратиться, а там, сзади, будто стена. Если что, в Пустоши негде укрыться.

В кустах зашуршало. Все обернулись как по команде, но ничего не заметили, разве что кривое деревцо шевельнуло ветками.

Мы двинулись вперед. Почва тут была серой, словно неподалеку извергался вулкан и опустились тонны пепла. Метров через пятьсот путь нам преградил извилистый овраг. Вширь и вглубь не меньше пяти метров, он тянулся, насколько хватало глаз – не обойдешь. Май успокоил:

– Говорили, где-то тут навесной мост. Нас ждут, поэтому должны были его оставить.

Вскоре обнаружили указатель маршрута – полосу, выложенную ветками, и двинулись по ней направо вдоль обрыва. Вдалеке, в небе над самым горизонтом, я заметил точку. Она то терялась в мареве испарений, то появлялась снова. Пригоршня тоже ее увидел:

– Вон там и есть ваш город? – спросил он на ходу.

– Не знаю, – ответил Май. – Мы никогда туда не ходили – молоды еще.

Ветки, указывающие направление, закончились, и мы вышли на тропу, что вела к утрамбованной площадке.

В овраге что-то шевельнулось. Я подошел к краю, заглянул в наполненную клубящимся паром глубину: такое чувство, что по почти отвесным стенкам ползла вовсе не водяная пыль.

– Мост! – вскрикнула Искра, отвлекая меня от наблюдений.

И действительно, в километре от нас через овраг вроде был перекинут мост – точно не разобрать. Сваи то появлялись, то исчезали в тумане. Надеюсь, это не оптическая иллюзия.

Я отвернулся от оврага, и тут меня схватило за лодыжку и дернуло.

Падая и цепляясь за землю скрюченными пальцами, я успел подумать, что еще ни один бывалый сталкер не заканчивал жизнь так позорно: расслабился, забылся, и какой-нибудь куст-живоглот уволок в пропасть. Испугаться я не успел. Пригоршня кинулся ко мне, упал ничком, схватил за запястья. Рывок – и движение прекратилось. Совсем рядом было перекошенное лицо напарника – его, как и меня, придавило рюкзаком. То, что цеплялось за ногу, не отпускало – продолжало настойчиво тянуть, все сильнее и сильнее – этак разорвут меня или сдернут в пропасть вместе с Никитой.

– Нож! – прохрипел Никита.

Май, уже избавившийся от рюкзака модели «муравьиное яйцо», осторожно двигался к нам, обшаривая взглядом край оврага. Искра зажимала рот ладонью. Пригоршня глянул за мою спину и выдохнул:

– Твою ж Зону душу мать! Кусты, блин! Секатора на них нет!

Я осторожно повернул голову: над краем оврага шевелились плети растений – так в мультиках изображают «злые» колючки, опутавшие замок Спящей красавицы. В отличие от спецэффектов, эти растения двигались медленно, но уверенно, и такое чувство, что нацелились на людей. Щиколотку полоснуло болью, будто держащий меня побег выпустил зубы.

А может, и не будто.

– Химик! – Май говорил очень спокойно. – Оно тебя уже пьет?

Я кивнул – говорить не мог. Если бы Никита не держал, я бы уже съехал вниз.

– Слушай меня. Эти колючки ядовитые. Они оглушают. Ты начнешь засыпать. Мы тебя вытащим.

Засыпать? Когда я уже почти по пояс сполз в овраг?

Глаза слипались. Я попытался разжечь в душе огонь злости, но ничего не получалось. Из-за моей спины длинный и гибкий побег выстрелил в Никиту, почти достал. Пригоршня перекатился на бок, не выпуская меня, и прошипел:

– Май, ты чего ни мычишь, ни телишься?! Режь его!!!

Май метнулся к краю оврага, уцепился за мой пояс и принялся что-то делать вне зоны видимости. А мне все сильнее хотелось спать. Спать…

– Андрюха! – гаркнул над ухом Никита. – Подъем!

Внезапно ногам стало легко – то, что держало, отпустило. Пригоршня рванул меня – получилось не очень стремительно, рюкзак-то не легкий.

Май отскочил и резво отбежал от края оврага. Искра бледно улыбнулась. Меня все еще клонило в сон, но я нашел в себе силы отползти подальше, в безопасность.

– Сейчас мост переходить не будем, – сказал Май, – подождем, пока солнце уйдет. Оно ненадолго.

– Химику нужно противоядие?

– Нет, – покачала головой Искра, – кусты здесь не смертельные, пока вниз не стащат – ничего. Ему бы поспать. Химик, ты ложись, поспи, правда, а мы покараулим.

Предложение было заманчивым, но шестое чувство подсказывало: пора убираться отсюда и как можно скорее. Насторожился Пригоршня. Пошевелил носом, словно принюхиваясь:

– Уходим. Быстро.

Земля под нами еле заметно подрагивала: будто кто-то очень и очень тяжелый прыгал поблизости.

Я нашел в себе силы подняться и даже сделать несколько шагов в направлении моста и остолбенел: здоровенная кочка в пяти метрах от нас ожила и зашевелилась.

– Май, – прохрипел я, глядя на живой бугор. – Глюки от яда бывают?

– Вроде нет, – ответил он, оборачиваясь.

Тем временем холм начал трансформироваться: плоские дискообразные лапы, которыми накрывалась тварь, маскируясь под кочку, разошлись в стороны, взметнув облако пепла – я различил на их концах крюки. Из панциря вынырнули две то ли птичьи, то ли черепашьи головы; существо приподняло массивную грудь.

– На землю! – заорал Пригоршня, падая и выхватывая пистолет.

Тварь среагировала мгновенно – не дав никому опомниться, она врезалась в Пригоршню. Никто из нас даже выстрелить не успел. Мутант с человеком, сцепившись, упали. Май и Искра целились в него, но не стреляли: рисковали зацепить Никиту. Я тоже достал пистолет и тут же его опустил: перед глазами все плыло, движения казались замедленными – скорее своих уложу, чем врага. Двуглавая тварь была раза в два больше человека и отдаленно напоминала колосса из Зоны: массивное тело и передние конечности, задняя нога одна, вторая рудиментарная. На этом сходство заканчивалось.

Такая туша человека запросто по земле размажет. Никита сумел перевернуться, откатиться и перебраться твари на загривок. Озадаченный его проворностью, мутант запыхтел паровозом и упал набок, пытаясь раздавить человечишку. Май с Искрой кинулись в разные стороны, опасаясь за свою жизнь, а я замер.

Помимо дискообразных «руконог» с крюками и коротких задних конечностей у мутанта был короткий относительно тела, но мощный хвост. И две головы, одинаково развитые.

Псевдохимера какая-то.

Опомнившись и худо-бедно уместив существо в свою картину мира, я попытался сфокусировать взгляд и прицелиться. Пригоршня не спешил убегать, продолжая дикое родео, псевдохимера вскочила на лапы и встряхивалась, стараясь избавиться от наездника.