же прекратила кричать, только тихонько всхлипывала. Но никто так и не рванул их освобождать или, что было очень даже неплохо — приносить девушек в жертву. Плохо было то, что алтари в принципе были. Да не один, а целых два.

Если думать отстраненно, то алтарь в городе не редкость. В каждой большой оборотничей семье он был. Перед ним молились прародителям рода, старшая в роду венчала здесь молодых, посвящала в род младенцев и провожала в путь умерших. В праздники оборотники приносили жертву на алтаре своим покровителям. Обычно это были сладости, украшения, но вот в давние времена все было не так безобидно. В бабкиной библиотеке Варя находила описания страшных ритуалов, жертвами которых были крупные животные и люди. Человек считался предпочтительней, и не имело значение одаренный или бездарный, просто одаренного поймать было сложнее, и он сопротивлялся лучше. После ритуала умершее в муках на алтаре существо съедали всем родом, считалось, что это дарует удачу и продлит жизнь. Дикие времена прошли, но по городу ходили упорные слухи, что есть самоубийцы, которые до сих пор практикуют человеческие жертвоприношения.

Даже в самых бедных оборотничьих родах алтарь прятали от чужих глаз в отдельной комнате под замком. Если род был многочисленным и богатым, то для алтаря могли построить отдельное здание, конечно, не такое масштабное и красивое, как храмы единого бога у бездарных. И родовой алтарь ни кому не показывали, не при каких условиях. Считалось, что удача уйдет из рода. В детстве у Вари было много друзей из оборотников, но она даже точно не знала, где именно он у них стоит. А тут их отправили сразу к двум алтарям. В этом не было ничего хорошего.

Можно было поспрашивать Мадину про ритуалы, оборотники неохотно рассказывали про свои дела, особенно змеи, но здесь ситуация была критической. Хотя, вдруг она расскажет что-то ужасное, Варя не хотела пока этого знать. Лучше подумать о способах выбраться отсюда, потому что паника была где-то рядом, стоило продолжать подумать про жертвоприношения и Варя заорет на пару с Анной.

— А кроме алтарей можешь рассмотреть, что там вокруг? Мне кажется это какое-то не популярное место, пылью пахнет. Может это алтари погасшего рода? — Варя пыталась ободрить себя, ну и остальных заодно.

Мадина начала приподниматься, они с Варей все никак не могли синхронизироваться, тело не слушалось. От долгого лежания оно затекло, руки не чувствовались, только при резких движениях тело простреливало невыносимой болью. Они все возились на полу, каждая пыталась крутнуться в свою сторону, наконец, ведьма не выдержала:

— Давай на счет три подниматься. Сначала переворачиваемся на меня: раз…, два…, три…, теперь приподнимаемся: раз…, два…, три…

Девушки, как куклы-неваляшки кое-как в несколько этапов встали на ноги. В темноте Варя ожидаемо ничего не видела, пока краем глаза у стены не заметила слегка фосфоресцирующую статую. Ведьма стала толкаться, пытаясь сдвинуть оборотницу с места.

— Мадин, только не говори мне, что там статуя какого-то кошачьего? Мы что в их домовой молельне?

— Ага! Надеюсь не у людоедов в гостях, — весело проговорила Мадина. Анна снова начала подвывать.

Варя разозлилась. Ей хотелось стукнуть Мадину посильнее, настроение итак было на нуле, еще эти ее шуточки. Варя только открыла рот, чтобы отчитать оборотницу, как послышался шум ключа в замке. Заскрипела дверь.

Они с Мадиной тут же присели и слажено за пару секунд улеглись на пол. Варя прикрыла глаза, оставив только щелочку для подглядывания. В полукруге света, льющегося из двери, показался огромный мужчина. Может из-за того, что свет так искажал фигуру, может из-за того, что ведьма смотрела на него снизу вверх, но он казался настоящим великаном. Мужчина, не задерживаясь, пошел прямо к ней. От ужаса Варю парализовало, неуместный крик застрял комком в горле.

Великан шагал широко, он легко, как безвольную куклу, нес в руках человека, руки и голова которого неестественно свисали вниз. Варя зажмурилась, сердце бахало в висках. Порыв ветра с терпким звериным запахом коснулся ее лица, заставляя сильнее жмуриться, мужчина прошел совсем рядом и с глухим стуком бросил бесчувственное тело на второй алтарь.

Снова ее обдало тяжелым звериным духом. Мужчина развернулся и пошагал назад. Дверь с тихим скрипом прикрылась, свет исчез. От облегчения сведенные напряжением мышцы расслабились, Варя чувствовала, что растекается, как желе. Она открыла глаза.

Все очень-очень плохо!

Глава 26. Вышел зайчик из тумана…

Дмитрий Крушиев очнулся в какой-то больнице. Он поднял голову с тоненькой подушки: чистенько, но бедненько. Голые беленые стены и деревянные рассохшиеся окна с облупленной темно-синей краской вгоняли в депрессию. Он сел на железной кровати с панцирной сеткой, покачался немного, совсем как в детстве. Полгода назад он навещал своего работника в муниципальной больнице, так вот там уже были и пластиковые окна, и современные кровати с приличными матрасами, а не вот это зассанное ватное убожество. Дмитрий брезгливо расправил простынь, прикрывая подозрительные желтые пятна.

Вместо привычной шелковой пижамы, в которой он спал последние лет пять, Дмитрий щеголял в застиранном балахоне голубого цвета. Нижнего белья не было, он задавил стыдливый порыв натянуть хламиду пониже на волосатые колени и с трудом поднялся. Ноги все никак не желали твердо стоять на полу, он немного покачался и, наконец, с облегчением повалился на комковатый матрас. Голым ступням быстро стало холодно на бетонных плитах пола, поэтому он укутал их байковым одеялом, почти как в детстве у бабки.

Его аж передернуло от воспоминаний. Бабку Дмитрий не любил, старая карга отвечала взаимностью, но лет до десяти регулярно приглашала к себе в гости. А родителям запрещала у себя появляться. Они привозили маленького Диму к торговому центру недалеко от бабкиного дома и уезжали, и он в одиночестве сидел на скамеечке перед центральным входом еще минут десять — двадцать, ждал ее. А потом они не спеша шли с бабкой к ее дому. Сейчас Дмитрий даже толком не мог вспомнить, в какой части города тот находился.

Как-то бабка рассердилась на него, он уже и не помнил за что, и больше не звала к себе. Дмитрий не расстроился, он всегда больше любил родителей отца, и они в нем души не чаяли, всегда дарили хорошие подарки. Дмитрий до сих пор поддерживал с ними теплые отношения, приезжал, когда мог. В последнее время, правда, совсем редко.

В детстве мать всегда обрывала разговоры о своей матери, тогда он не настаивал, возможно, теперь пришло время узнать об этом больше, что тогда случилось, и почему