Я бросила платок ему в открытое окно и быстрым шагом вошла в приемный покой больницы, глазами ища Ярослава.

— Мария!

Я обернулась на голос, и увидела Павла, стоящего рядом с боксами отделенными друг от друга бледно-желтыми глухими занавесками. Я подошла к нему и вопросительно посмотрела в сторону крайнего бокса.

— Нет, он в дальнем углу. Не хочу его регистрировать, если нет ничего серьезного, — среагировал он на мой немой вопрос.

— Мне можно к нему?

— Сейчас там сестричка, приводит его в чувство, а потом его повезут на рентген и на томографию, — он с явным интересом меня рассматривал. — Если все будет в норме и нет сотрясения и переломов, то я его подлатаю, прокапаю системку и оставлю поспать где-нибудь здесь, а утром отвезу к себе домой.

На секунду он замолчал, а потом спросил:

— А как Вы оказались там?

— Мне позвонил какой-то прохожий… мой номер был последним в списке набранных Ярославом… Я…

— Да, я знаю кто Вы. Ярик мне про Вас рассказывал.

— Мммм, — промычала я, не зная, как отреагировать на его реплику.

В ту же минуту из бокса вышла медсестра и кивнула Павлу.

— Все готово, — констатировал он, — у вас есть минут пять, не больше. Потом его повезут на обследования и дадут седативные, и Вам вряд ли удастся поговорить с ним.

Я поспешила в другой конец коридора, где лежал Ярослав. Войдя за желтую штору, я увидела приведенного в более или менее нормальный вид Ярослава. Бровь и губа были обработаны и заклеены пластырем, ссадины и порезы обильно смазаны зеленкой и еще чем-то непонятным. Он лежал на каталке с закрытыми глазами и был очень бледен. Я подошла к нему и, присев на краешек каталки, коснулась его ладони.

— Ярослав… — тихонько позвала я его, — ты меня слышишь? Ты в больнице… извини, у меня не было другого выхода… ты потерял сознание, и я…

— Ммм… — едва слышно простонал он и попытался открыть глаза, но левый так и остался закрытым. — Все… в норме… иди домой… мне нужно одному… побыть…

— Как же ты… — я закусила губу, не позволяя слезам выкатиться из глаз. — Так же нельзя, Ярослав… и…

В эту минуту в бокс зашел фельдшер и сказал, что пора везти Ярослава на рентген, пока там появилось окно. Его увезли, а я в каком-то разбитом и подавленном состоянии поплелась к выходу больницы.

— Маша, с Вами все в порядке? — Павел догнал меня почти у входа.

— Да, все хорошо… просто отпускает нервное перенапряжение, — ответила я, вытирая слезы.

— Вы подождете результаты проверок и анализов?

— Нет, я… я поеду домой, — устало улыбнулась я.

— Медсестра дала ему сильную дозу обезболивающего препарата и успокоительное. Так что… если он что-то тебе наговорил… не бери в голову, он сейчас мало, что понимает, — сказал Павел и тут же спохватился. — Ничего, что я перешел на ты?

— Нет, все в порядке, — улыбнулась я в ответ. — Мне пора. Позвони мне, если надо будет оставить его в больнице.

Я продиктовала свой номер телефона и быстрым шагом пошла на остановку в надежде успеть на маршрутку, отходящую от остановки рядом с Агенскалнским рынком.

Домой я пришла сразу после одиннадцати, и во избежание расспросов от родителей юркнула в свою комнату. Раздевшись и простояв под горячим душем двадцать минут, я залезла в теплую кровать и включила последнюю кассету, записанную Ярославом, которую он мне отдал для прослушивания. Мне не хотелось расставаться с ним в ту ночь.

16. Ярослав

Февраль 1999 года, Сбрица, Автономный край Косово и Метохии

Ярослав пришел к монастырю ровно к 7 утра, как они и договорились с Биляной накануне. За последние три недели они встречались уже несколько раз и в основном просто вместе помогали монашкам — таскали воду, замуровывали несколько окон, чтобы уберечь служителей монастыря от снайперов, помогали на кухне, Ярослав колол дрова, а Биляна складывала их в сарае. Они научились общаться жестами, похожими сербско-русскими словами, или просто молчали, но в целом Биляна неплохо понимала русский.

Ярославу было все сложнее уходить в монастырь, потому что зачистка сел велась постоянно и его отпускали на пару часов по утрам, когда переформировывались группы и солдаты завтракали и готовились к новым акциям. Уханцев почему-то был добр к Ярославу и Биляне, впрочем, как и остальные ребята. Помимо постоянных шуточек и необидный подколов, все способствовали их встречам как могли. Наверное, им всем было необходимо что-то хорошее и светлое рядом, какая-то история с хорошим, счастливым концом, и Ярослав с Биляной были своеобразным символом этого счастья и напоминанием о том, что в мире есть что-то кроме войны, крови, взрывов, криков и опустошения.

— Привет! — улыбнулся Ярослав и помахал Биляне, спускающейся с пригорка ко входу в монастырь.

Она помахала в ответ и подошла к нему.

— Доброе утро, — сказала она почти на чистом русском и тут же нахмурилась. — У тебе… кровь тут.

Биляна коснулась мочки уха Ярослава, выглядывающую из-под черной вязанной шапки. Ярослав машинально дотронулся до уха и соприкоснувшись пальцами с ладонью Биляны тут же почувствовал, как тепло и искры разлетелись по всему телу. Усталость и тяжесть после ночной боевой акции словно улетучилась. Биляна, смутившись, одернула руку.

— Больно?

— Нет, все хорошо, — Ярослав натянул шапку, стараясь прикрыть запекшуюся кровь. — Прости я… не успел помыться. У меня всего час сегодня, и я хотел скорее к тебе.

— Это хорошо, когда… скорее сюда, — кивнула она и сама взяла ладонями его руку, — я думаю про тебя… уплашен за тебе.

— Тебе срашно за меня? — сообразил Ярослав.

— Да, — закивала девушка, сжимая его ладонь в своих. — Тебя могут убить… это… не надо.

Ярослав улыбнулся. Его всегда забавляла ее речь, как она подбирала слова, как волновалась и смущалась, пытаясь что-то ему сказать.

— Ты не хочешь, чтобы я погиб. Я понял, — Ярослав сжал ее ладони. — Я тоже не хочу. Я хочу, чтобы это все скорее закончилось, и мы…