* * *

Ничего особо выдающегося о жизненном пути Мамедова почерпнуть мне не удалось. Из разрозненных заметок и сообщений нарисовался образ эдакого предприимчивого дага, который в свое время начинал как все «черные»: неоконченный столичный вуз, рынки, торговлишка, мелкий криминал, цеховики, первые кооперативы. Потом неожиданно Мамедов пошел в гору, удачно вписался в шоу-бизнес и одним из первых в стране занялся продюсированием. Кстати, последний мамедовский проект оказался самым успешным во всей его шоу-карьере.

Оказывается, Рустам Викторович здорово приподнялся после раскрутки довольно посредственной молодежной группы «Ноги врозь». Между прочим, по уровню дебилизма текстов их последний хит поразил даже меня, человека весьма невзыскательного и далекого от мира искусства. Как там у них? «Маленькие девочки взрослых не стесняются, маленькие девочки опять совокупляются…» Словом, похабень полная. Однако музыка задорная, молодежи нравится, бабки рекой текут. А что еще нужно человеку, чтобы встретить старость? (Это я к тому, что господину Мамедову уже далеко за пятьдесят.)

Кстати, совсем недавно «Ноги врозь» участвовали в нашумевшем звездном концерте в поддержку господина Гнуса на выборах губернатора Красноборского края (помните, этот знаменитый слоган «Я фанат „Европы-плюс", в моем чате первым — Гнус»?). Журналисты из «МК» раскопали, что за это выступление участники концерта получили бешеные деньги от одного московского олигарха, финансирующего избирательную кампанию Гнуса. Организация концерта проходила через агентство «Медиа-промоушен», и на редкость дотошная Агеева даже подготовила отдельную справку об этой конторе, которая, будучи зарегистрированной в подмосковном городе Фрязино, раскинула щупальца своих филиалов в целой куче городов, включая и наш Питер.

В общем, Мамедов, надо полагать, весьма неплохо нагрелся на этой акции. Не удивлюсь, если за всю эту бодягу ему отстегнули тысяч двести бакинских. А как иначе? Группа на подъеме, что называется, в самом соку. Плюс ко всему такое мероприятие, как предвыборная кампания, экономии не приемлет. Впрочем, что мне до мамедовских дивидендов? Зато я по ночам сплю не в пример спокойнее.

Да, кстати, про сон: до прибытия в столицу оставалось уже меньше пяти часов, а денек, насколько я мог себе представить, предстоял тот еще! Исходя из этого я решительно закрыл папку, сунул ее под подушку, выключил ночник и отрубился практически мгновенно.

* * *

После того как на Спасской башне, согласно телевизионной заставке, должны были отзвониться часы, я начал немного волноваться. Ну хорошо, предположим, в полдвенадцатого закончился эфир. Ну, как минимум, десять минут нужно на то, чтобы смыть с лица телемазню, еще десять, чтобы намазать мазню повседневную. Переодеться, туда-сюда — еще двадцать. Однако стрелка уже давно перевалила за четверть первого, а Татьяны все не было. Выждав еще минут пять, я решительно направился в холл и, отыскав в замысловатой распечатке местных телефонов студию новостей, позвонил. На другом конце провода некая барышня ответила мне, что Татьяна Николаевна сегодня на работе отсутствовала. Мол, с утра на студию позвонил ее муж и сообщил, что у нее внезапно резко поднялась температура.

Признаться, такой поворот событий меня несколько насторожил. Хотя бы потому, что о своей болезни Татьяна почему-то сообщила не самостоятельно, а через Рустама. Да и вчера она мне ничего не говорила о своих проблемах со здоровьем. Попытка связаться по сотовому так же оказалась неудачной — металлический голос поведал, что абонент находится в отключке. Однако было ли данное обстоятельство вызвано болезнью абонента или же какими-то иными причинами, мне, естественно, не сообщили.

Не оставалось ничего другого, как поехать к Татьяне домой. Это был не лучший вариант, поскольку мне абсолютно не катило объясняться с господином Мамедовым и его кунаками, у которых моя личность, равно как и цель визита, несомненно вызовут неподдельный интерес. Впрочем, я надеялся, что Рустам Викторович, имеющий некоторое отношение к миру искусства, все-таки проявит зачатки некоей интеллигентности, которая не позволит ему дать команду спустить меня с лестницы в первую же минуту. Ну а дальше — время покажет. Сейчас мне надо было просто убедиться, что с Татьяной все в порядке, хотя гнусное шестое или седьмое чувство подсказывало, что это, похоже, не совсем так.

* * *

Немного поблуждав в районе Измайловского парка, я отыскал заветный домишко, который, надо признать, сильно поразил мое воображение обилием стекла и вычурной псевдоготикой. Словом, типичное новорусское пристанище с двухъярусными кельями.

Попасть в дом можно было только минуя центральный холл, дорогу в который преграждало некое подобие контрольно-пропускного пункта с внушительным металлоискателем. Вместо более соответствующего окружающей роскоши консьержа в позолоченной ливрее меня окликнул высунувшийся из окошечка стеклянной будки толстомордый мент-охранник. На его несколько хамоватый вопрос «куда?», я подчеркнуто вежливо назвал номер квартиры, после чего мент втянул башку обратно в окошко и защелкал какими-то тумблерами. Через некоторое время он высунулся и пробурчал:

— Никого нету. — И сделал было попытку скрыться в своей будочке.

— Эй, командир, погоди! — Я непроизвольно дернулся в его сторону, однако зафиксированная на стопоре вертушка пресекла мое поступательное движение вглубь. — Как это никого нет? Мне ж на сегодня было назначено. Я журналист, вот, пожалуйста, — я продемонстрировал ему свои потрепанные редакционные «корочки», — у меня интервью с Рустамом Викторовичем. Задание редакции.

Мент скосил глаза на мой аусвайс и после некоторой паузы, возможно потребовавшейся ему для сличения вклеенного фотообраза с оригиналом, пробурчал:

— Рустам Викторович уехал. Часа полтора назад.

— А жена? Жена его должна быть дома.

— Я ж тебе русским языком говорю — никого нет. Жена его еще вчера вечером уехала и с тех пор не появлялась.

— Куда уехала? С кем? — Вопрос вообще-то был идиотский.

С этим не преминул согласиться и охранник, который довольно гоготнул и, снова высунувшись, спросил:

— Ты, мужик, совсем плохой, что ли? Откуда я знаю? Мне, знаешь ли, чужие бабы не докладываются, с кем и где ночи проводят. Да и мужья ихние, кстати, тоже.

Проглотив плоскую, как кокарда, ментовскую шутку, я попросил его передать господину Мамедову мою визитку, на которой начертал нижайшую просьбу незамедлительно позвонить мне по очень важному делу. Мент ухмыльнулся, однако визитку все ж таки забрал. Определенные сомнения в том, что он вручит ее по назначению, равно как и в том, что Мамедов тотчас же кинется перезванивать мне на трубу, конечно, были. Но с другой стороны — ну не сидеть же действительно тут целый день на лавочке в ожидании хозяев, которые сегодня, может быть, и не появятся. В конце концов, надо еще определиться с ночлегом. В свое время, наведываясь в Москву, я, помнится, пару раз останавливался в «Метрополе». Однако по нынешним меркам, боюсь, мне по карману только что-нибудь типа Дома колхозника или эконом-класса в зале ожидания для транзитных пассажиров на Ленинградском. Н-да, остается лишь гордиться своей непорочной репутацией, в том смысле, что бедность это вроде как не порок. Хотя, проблема ночлега — это ничто по сравнению с фактом внезапного исчезновения Татьяны. Что-то мне не нравятся эти штуки. Ой, не нравятся! Я снова набрал заветные семь цифр, и тот же голос в очередной раз подтвердил, что абонент (то бишь Татьяна Николаевна Ненашева) в настоящее время ни мне, ни кому бы то ни было недоступна.