— Конечно.

Помедлив, я раскрыла сумку, достала кошелек.

— Вот, смотри. У меня двести баксов. — Я протянула Феликсу две стодолларовые купюры. — Держи.

Он вытянул из моих рук одну:

— Все должно быть по-братски… — и улыбнулся мне: — Да, сестра?

— Спасибо, — ответила я и положила сотню назад в кошелек.

— И еще, — сказал Феликс. — Телефончик оставь.

— Я не хочу, чтобы ты звонил в квартиру Вадима.

— Если он подойдет к телефону, я не отвечу.

— Это глупо. Он сразу поймет, что звонят мне.

— Или подумает, что жена его проверяет. Я не выдержала и крикнула:

— Ерунда! Ты же сам говорил: не считай врага глупее себя!.. Алена никогда его не проверяет! Хотя бы потому, что в учебниках по психологии рекомендуют воздержаться от проверок!

— Ты права, — неожиданно легко согласился Феликс и чмокнул меня в щеку.

Я напряглась, не зная, как истолковать его отступление. В этом, безусловно, была какая-то хитрость, но какая именно я узнала потом.

— Тебе что-нибудь требуется? — заботливо спросил Феликс. — Нужна моя помощь?

Мгновенно сообразив, что он опять проверяет меня на лояльность, я кивнула:

— Хочу съездить к сыну. Отвести его в школу.

— Я готов.

— Но только…

— Что?

— Мне нужна другая машина. Не эта. Феликс с удивлением оглядел свой автомобиль:

— Не эта?.. А какая?

— Красного цвета…

— Именно красного? — уточнил он.

— Именно красного…

Понимаю, это было детское желание — въехать в свой занюханный поселок на автомобиле-мечте. Но мне так хотелось, чтобы сбылось мое желание, что даже чужой автомобиль устраивал меня.

Рано утром первого сентября меня разбудил телефонный звонок.

— Машина подана, — сообщил мне голос Феликса. — Красная, как ты и просила.

— Феликс?! — ужаснулась я. — Откуда… Как…

— Как я достал твой телефон? — весело подсказал он. — Очень просто.

— Какого черта ты сюда звонишь?! Ведь мы договаривались!

— Вадима нет.

— А если есть?!

— Утром? Исключено… Ладно, спускайся, я внизу. Теперь я поняла, почему он так легко отступил тогда, в арке — он знал все: и адрес, и номер телефона… Имиджмейкер, собиратель информации…

— Не смей сюда звонить!!! — крикнула я.

Через пять минут я, мрачная и разъяренная, подошла к ярко-красному автомобилю, возле которого стоял Феликс. Я не успела произнести ни слова, как Феликс вдруг ухватил меня за воротник, притянул к себе и сказал — тихо и отчетливо:

— А ты — не смей орать на меня. Это ясно?.. Ясно? — повторил он, поскольку я молчала. — Нет, на сей раз ты ответишь: тебе ясно?

— Ясно, — ответила я.

— Садись.

Всю дорогу мы ехали молча. Лишь иногда Феликс спрашивал меня о маршруте, а я коротко отвечала. Мы ненавидели друг друга и даже не трудились скрывать это.

Возле указателя «Рабочий поселок» Феликс сбавил скорость и свернул на проселочную дорогу.

— Помедленнее, Феликс, — попросила я. Ничего не ответив, он сбавил скорость. Машина медленно двигалась, словно плыла, по дороге. Показались крыши поселка, автобусная остановка — на ней толпились люди, наши поселковые с детьми.

Я тут же узнала своего Сережку. Он стоял рядом с бабушкой, одной рукой держась за край ее кофты, другой — сжимая три астры. Сердце мое дрогнуло.

— Останови!..

Автомобиль притормозил, я тут же выскочила из него:

— Сережа!..

Он повернул голову, недоверчиво посмотрел на меня, словно никак не ожидал увидеть. А потом крикнул:

— Мама!.. — и бросился ко мне.

На секунду прильнув щекой к моему лицу, он сразу отодвинулся и, обуреваемый желанием немедленно выложить все свои новости, начал с главной:

— А папа обещал отвезти меня в интернат на мотоцикле!

— На машине лучше, — отозвалась я, снова притягивая его к себе. — Правда?..

К нам подошла моя мать. Тяжело взглянула не меня и тут же отвела взгляд в сторону — на поселковых, которые смотрели на нашу встречу, как зрители в летнем театре. Вернее, в осеннем — вся дорога была уже устлана желтыми листьями.

— Твоя, что ль, машина? — тихо спросила мать.

— Моя… — я выпрямилась. — Садись, Сереженька… Не бойся… Я отвезу его в школу, мам…

Мать молча отдала Сереже портфель, и он покорно уселся в машину. Прежде, чем захлопнуть за ним дверцу, я извлекла из салона пакет, подала его матери:

— Это тебе. Кофта. На пуговицах. Как ты любишь… Там в кармане — мой долг… И еще деньги…

Мать, ни слова не говоря, взяла сверток, прижала его к груди обеими руками и — осторожно, вопросительно посмотрела на меня.

— Видишь? Я все вернула. Как обещала… Судя по ее глазам, немой вопрос по-прежнему оставался без ответа. Помедлив, я сделала шаг к ней и обняла.

— Все хорошо, мам… — шепотом сказала я и заглянула ей в лицо. — Все не так страшно…

Мать, как успокоенный ребенок, прикрыла глаза и вздохнула.

В машине я переодела Сережку в приличную одежду, которую купила накануне. Сережка болтал без умолку, с интересом поглядывая на дядю, сидевшего за рулем.

— А почему ты едешь с нами? — наконец, не выдержал Сережка.

— Потому что тоже хочу проводить тебя в школу, — ответил Феликс. — У тебя ведь сегодня праздник?

—Да.

— Ну, вот. А в праздник к человеку всегда приходят гости… — он улыбнулся Сережке.

И за это я многое простила ему…

Над входом в двухэтажное деревянное здание школы висела выгоревшая растяжка: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИНТЕРНАТ». Под растяжкой стояла директриса, знакомая мне с детства, и сиплым голосом выкрикивала слова приветственной речи, тоже знакомой мне с детства:

— Вы отдохнули за лето, набрались здоровья, а теперь с новыми силами принимайтесь за освоение школьных знаний, повышайте дисциплину…

Мой сын стоял рядом со мной, держась за мою руку. Одетый во все новое, с симпатичным рюкзачком за плечами, который я привезла ему вместо огромного неуклюжего портфеля, он казался маленькой белой вороной здесь — у обшарпанного здания интерната. Ничего, уговаривала я себя, это ненадолго. Скоро я увезу Сережу с собой — в Москву.

Сережа, словно услышав мои мысли, вдруг поднял голову и прошептал:

— Когда ты меня заберешь?