— Мы искать U-бот? — в тесном помещении центрального поста появился фрегатен-капитан Дитрих Борхерт, проходивший в судовой роли как помощник штурмана, в действительности являвшийся военным наблюдателем Кригсмарине.

— Еще один, — еле слышно прошептал старпом.

С точки зрения капитан-лейтенанта Станислава Зубко, в этом походе на борту корабля было слишком много высокопоставленных гостей. Плохая примета. Или замучают экипаж придирками, или командир устроит показуху с утренними построениями на палубе, подъемом флага и прочими формальностями, или вообще фортуна повернется к подводникам своим задним лицом, и тогда жди беды. Нет, что ни говори, а подводники не любят, когда их назначают адмиральским кораблем со всеми вытекающими последствиями. Хуже бывает, только если на борту находятся иностранцы, и не в качестве пленных, а как друзья-союзники.

— Подходим к точке рандеву, гидроакустики слышат чужую подлодку, — просветил немецкого коллегу Котлов.

— Герр контр-адмирал, «чужую» — это есть означает американская или советская?

— Выясним, — кивнул в ответ командующий бригадой. — Подойдем поближе и выясним. А вахтенному начальнику не мешает вспомнить положения, касающиеся порядка действий при обнаружении неизвестного корабля.

— Так точно, товарищ контр-адмирал, — покраснел старпом, не забывая вдавить кнопку.

По отсекам Б-27 зазвучала тревожная трель боевого сигнала. Готовность № 2. Это означает — на боевых постах находится только вахтенная смена. Обе остальные смены отдыхают в непосредственной близости от постов, оружие и технические средства готовятся к немедленному использованию.

Вскоре на центральном посту стало тесновато. Через люки отсека протискивались спешащие по своим постам моряки. Один за другим прибежали те, кому по расписанию положено находиться в третьем отсеке. Первым пролез через комингс люка командир подлодки капитан 2-го ранга Дмитрий Самойлов. Как и положено командиру, он выслушал рапорты вахтенных и лично переговорил с гидроакустиками по внутрикорабельной связи.

— Поворот влево на один румб! — скомандовал Самойлов и как бы невзначай включил громкую связь. С этого момента доклады всех постов передавались через установленные в отсеках динамики.

Хороший психологический прием. Виктор Котлов сам ввел этот метод боевого управления и требовал того же от своих командиров подлодок. Опыт войны. Зажатые в тесноте отсеков моряки не видят и не слышат, что там творится над головой. Не каждый может сохранять невозмутимость духа, когда над тобой кружат вражеские охотники, а борта подлодки так тонки, она так беззащитна и хрупка. Нервы не всегда выдерживают напряжение, пытку безвестностью. Людям остается только вслушиваться в шумы за бортом и гадать: что же собираются делать командиры?

Возможность слышать то же, что и офицеры, получать информацию с наблюдательных постов от гидроакустиков и радистов, создает атмосферу причастности, сплачивает экипаж в один многоголовый и многорукий организм. Ошибки отдельных товарищей тоже становятся достоянием гласности, что заставляет моряков работать аккуратнее и внимательнее. Одно дело, когда забывшему проверить автоматику беспузырьковой стрельбы матросику сделает внушение старшина, и совсем другой оборот, когда его после боя вразумят такие же обитатели подвесных коек, матросы-срочники. Погибать из-за чужого разгильдяйства никто не хочет.

— Сорок кабельтовых. Шумы раздваиваются. Пеленгуется вторая цель.

— Щелкните его гидролокатором! — требует командир.

Пока идет сближение с неизвестными, Виктор Котлов берет немца за плечи и увлекает за собой во второй отсек. Нечего мешать людям работать. На центральном посту и так не повернуться.

Понг-понг-понг. Неприятный противный звон заставляет людей втянуть головы в плечи. Облучение вражеским гидролокатором. Мы уже на прицеле.

— Локаторное пеленгование подтверждает данные шумопеленгатора, — бодро рапортует рубка акустиков. — Две подводные лодки. Лидирующая водоизмещением до полуторы тысяч тонн, вторая крупнее, сигнал глухой, нечеткий. Амплитуда скачет.

— Как нечеткий? Включить фильтры, — требует Самойлов.

— Дважды просвечивали, товарищ капитан 2-го ранга, — обижается акустик. Котлов узнал голос: мичман Петренко, одно время плавали вместе на К-22.

— Сигнал расплывается.

— К черту сигнал! — вмешивается старпом; смущение, вызванное несвоевременным визитом контр-адмирала, прошло, сейчас это спокойный, ответственный, владеющий ситуацией офицер. — Пора всплывать, товарищ командир.

— Боевая тревога! Всплытие! Расчетам зенитных автоматов приготовиться!

В это время развалившийся на пристенной скамье в кают-компании Котлов, радостно улыбаясь, извлек из кармана трубку и кисет с табаком.

— Я понял! Это был противопокрытие. — С этими словами немец постучал по декоративной панели облицовки.

— Противопокрытие? — Виктор Котлов недоуменно посмотрел на свою трубку.

— Покрывать корпус U-бот, — пояснил Дитрих, — мешать локатору, делает тише.

— Вот теперь понял.

Речь шла о специальном покрытии корпусов подводных лодок. Флотские специалисты возлагали на это новшество большие надежды. Толстый слой мастики действительно рассеивал эхо-сигнал и немного сокращал дистанцию уверенного обнаружения подлодки локатором.

Одним из первых кораблей с антилокаторным покрытием была Б-32. Немцы тоже обливали свои новые подлодки упругим компаундом. Их покрытие было долговечнее и прочнее нашего. Что до американцев, то, по данным флотской разведки, они еще до такого не додумались. Все экипажи докладывали, что эхо-сигнал от американских субмарин четкий, звонкий, идет без искажений.

Через три минуты люди почувствовали негромкий хлопок и легкую качку. Слышно было, как во втором отсеке открыли люк, по трапу прогрохотали ноги артиллеристов. Включилась вентиляция отсеков, в помещениях сразу запахло морем.

— Пошли проветримся. — Котлов рывком вскочил на ноги, распахнул дверь кают-компании и поспешил в торпедный отсек.

Гость держался за контр-адмиралом след в след. Фрегатен-капитан Борхерт быстро освоился на советской подлодке. Дело житейское. Но в присутствии командира бригады, по-немецки — эскадры, срабатывала приобретенная еще в кадетские годы привычка к чинопочитанию. Сам Котлов старался быть проще, авторитетом без необходимости не давил, но как-то само собой получалось, что молодые офицеры в его присутствии прекращали неуставные разговоры и вытягивались по стойке «смирно». Касалось это и иностранцев, особенно не обремененных великими заслугами, высокими званиями и хорошими знакомствами.

Поднявшись на палубу, Виктор Николаевич первым делом закурил. Табачок хорошо успокаивает, прочищает мозги, немного расслабляет и помогает найти контакт с людьми. Пусть врачи ворчат, бурчат и капают на мозги: дескать, вредная привычка. А что в нашей жизни не вредно?! Зато от затяжки доброго трубочного табака жизнь кажется веселее и дышать легче.