Я вышла из ванны, а потом и из спальни. Я все-таки побежала за Столетовым, придумала предлог и побежала.

В коридоре никого не было. Я переступала босыми ногами по зеленому ковру. Из-под двери кабинета виднелась тусклая полоска света. Значит, далеко он не убежал. Понятия не имею, хорошо это или плохо, и понятия не имею, куда Назар должен был убежать из своего отеля. Но одно я знала точно, раз он здесь, то значит, не на улице. Значит, он не у столба, и психу, что резвится в отеле, сегодня придется обойтись без намеченной жертвы.

Я несколько минут мялась перед дверью, поправляла халат, вытирала щеки… В общем, тянула время. И все же открыла дверь сперва на несколько сантиметров и заглянула щелку. В кабинете царил полумрак, лишь настольная лампа отбрасывала ровный круг света на столешницу, освещая графин с янтарной жидкостью. Назар стоял спиной к двери и снова смотрел в окно. Видимо, это его любимая поза для размышлений.

Он услышал, как я вошла, плечи напряглись, кубики льда звякнули в бокале, когда его рука дрогнула.

– Возвращайся в спальню. Я не в настроении сейчас разговаривать о твоем прошлом, – глухо произнес он, отпивая из бокала.

Он не велел мне убираться из отеля и из его жизни. Он велел вернуться в спальню. Хороший знак, правда?

– Я не о прошлом пришла говорить, а о настоящем. – Я закрыла дверь и подошла к столу. Назар молчал. Я принюхалась. – Теперь отвратительно пахнешь ты. – И присела на край стола. Вряд ли от отсутствия у меня такта станет хуже, хуже уже просто некуда. – Алкоголь не решает проблем.

– А героин решает? – спросил Столетов, поворачиваясь.

– Нет, – ответила я. – Но он делает их совсем неважными, хотя бы на несколько часов.

– Надо будет попробовать, может, тогда я пойму, почему ты… – Он не договорил и снова отпил из бокала.

– Не стоит, – с дрожью в голосе ответила я. – Утром, как только откроется прачечная, я выстираю одежду и уберусь из твоей жизни. На этот раз навсегда.

– Утром? – Он изогнул бровь. – А почему не сейчас?

От его слов стало больно. Так больно, что трудно дышать.

– Потому что убегать босиком и в халате на голое тело совсем не так романтично, как я думала.

– Весь мир совсем не такой, как мы думаем. – Его взгляд опустился ниже на разошедшиеся полы халата, на мои голые ноги.

– Ты пялишься на мои колени, – констатировала я спустя одну томительную минуту.

– Мой кабинет, хочу и пялюсь. – Он снова отпил из бокала. – Так что ты хотела рассказать, прежде чем убраться?

– У твоего библиотекаря есть теория, объясняющая все эти убийства и даже нападение на девушку.

– У моего «кого»?

– Библиотекаря, Павла Васильевича.

– Серьезно? Я заинтригован. И что же Павел Васильевич придумал? – Голос мужчины был полон злой иронии.

– Не придумал, а нашел в описаниях старых ритуалов, одно время практикуемых верховьях реки Лены.

Я оперлась руками о стол и начала рассказывать. О ритуале, о лишенном места силы шамане, о принесенных жертвах. А Назар все это время пил и смотрел на мои коленки. Пил и смотрел. В какой-то момент я даже вытянула ногу и посмотрела сама, чтобы понять, что там такого занимательного. Я даже не была уверена, слышал ли он меня. Потому что на лице Столетова отражалась одна лишь злость. Он злился, пил, смотрел и снова наполнял бокал.

– Так что у нас тут безумный шаман, и на ближайшее время назначено твое торжественное жертвоприношение у последнего столба. – Закончила я и бросила взгляд в окно, на улице совсем стемнело, но никто не торопился кричать караул.

– Мое? – Он хохотнул и резко поставил стакан на стол, на белую ткань халата выплеснулось несколько бежевых капель.

– Ну а чье же еще? – Я смотрела на него, а он смотрел на меня. – Других шаманов здесь не наблюдается.

– Занятно. – Назар склонился и оперся ладонями о стол по обе стороны от меня. – Я знаю кандидатуру поинтереснее. – Он был так близко и так далеко.

– Я тоже, – почему-то шепотом согласилась я и облизнула губы, ничего не могла с этим поделать, особенно, когда он так смотрел.

– Позволь в этом убедиться.

Я хотела спросить: «В чем?». Но в этот момент он поднял руку и коснулся моей шеи, подцепил ворот халата. Провел пальцами вниз, и махровая ткань упала с плеча. – Позволь понять, как же все так получилось. – В его голосе слышались хриплые нотки. – Так хреново, что хоть волком вой.

Он говорил, а его пальцы касались груди, сжали сосок. Я шумно выдохнула. Глаза мужчины вспыхнули, я подалась вперед и…

Все случилось слишком быстро, чтобы осознать. Слишком быстро, чтобы даже задуматься. Он поцеловал меня. На этот раз совсем по-другому, зло и грубо, почти больно. Но даже от этой грубой ласки я задрожала.

К черту все! К черту прошлое! К черту завтра!

Назар оторвался от моих губ, я положила руки ему на грудь, но он оттолкнул их. Дернул за халат, почти стащил меня со стола, а когда босые ступни коснулись пола, Столетов вдруг развернул меня спиной к себе.

– Хочу проверить, можешь ли ты сказать нет. – Одной рукой он задрал халат, а второй схватил за волосы, заставляя запрокинуть голову назад. Чтобы удержать равновесие, я оперлась руками об стол. – Ну, давай же, скажи мне «нет», – прошептал он, прижимаясь губами к моей шее. – Можешь?

Я услышала звук открываемой молнии, ощутила его член у себя на ягодицах.

– Могу, – ответила я, подаваясь назад. Теперь уже он с шумом втянул в себя воздух. – Но в данном случае не хочу. Не хочу говорить тебе «нет».

– Мне? – спросил он, снова прижимая меня к столу, и потребовал: – Отвечай!

– Тебе, – выдохнула я. – Только тебе.

И он вошел в меня. Я вскрикнула, а он хрипло рассмеялся, продолжая двигаться, продолжая прижимать меня к столу. Стоящая на нем лампа шаталась, круг света дергался, наши тела то сливались в единое целое, то распадались. Вдох за выдохом, движение за движением. В какой-то момент Назар сдернул с меня халат полностью и отбросил в сторону. Я задела рукой графин, и тот упал, резкий запах спиртного усилился. Лампа качалась. Свет сменялся тьмой. Наши тени танцевали вокруг нас. Весь мир танцевал!

Я всхлипнула, подаваясь назад, а Назар, рыча, как дикий зверь, вперед. Я поняла, что больше не могу. Поняла, что еще миг, и я задохнусь. Еще одно его горячее движение, резкое и сильное, и все, я рассыплюсь на осколки и вряд ли захочу, чтобы меня собирали.

Назар обхватил меня руками за плечи, склонился к самому уху и прошептал:

– Кричи! Кричи для меня!

Ну как я могла отказать, особенно когда ощущала его внутри себя, чувствовала разрастающийся с каждым движением жар. Я закричала. Весь мир замер, словно услышав мой крик. Лишь круг света на стене продолжал качаться, и наши тени качались вместе с ним. На один ослепительный миг мне показалось… Скорей всего, показалось, что тень мужчины изменилась, стала больше, сгорбилась, а шерсть на загривке… Нет, волосы на затылке встали дыбом. А потом закричал Назар, и все тени, все круги света перестали иметь значение. Лампа, качнувшись в последний раз, со звоном разбилась, оставляя нас в темноте.