К двери она повернулась за несколько секунд до того, как в нее постучали. А вот открывать не спешила. Я прошла босыми ногами по ковру и распахнула дверь. За ней стояла Анфиса со стопкой одежды, что я оставила в спальне Назара.

– Ваши вещи, – проговорила она, передавая мне еще теплые после сушки джинсы, свитер и кроссовки в пакете. – Вам лучше поторопиться.

– Да? А что, скоро перекроют все входы и выходы?

– К реке, – не оценила юмора девушка. – Мария Ильинична просила передать, что сегодня будут снимать крест. Она хотела дождаться, когда вы проснетесь, но я отпустила ее домой. Две смены подряд для пожилой женщины это слишком.

– Для вас тоже. – Я вспомнила, как они вдвоем дежурили, пока Назар был в полиции.

– Выдержу, – фыркнула Анфиса и повторила: – Поторопитесь, вы обещали заплатить рабочим. – Девушка развернулась и направилась к лифту.

– Какая-то она нелюбезная сегодня. Вот что недосып с людьми делает, – пробормотала я, закрывая дверь.

– А у вас интересные сны, – проговорил дух, в голосе которого появилась томная хрипотца. – Я так давно не видела снов. – Она с удовольствием потянулась, ни дать ни взять женщина после ночь любви. – Почему в этом номере так редко спят?

– Вы меня спрашиваете? – Я подхватила пакет и направилась в ванну. – Это не я вою тут по ночам.

Я быстро привела себя в порядок. Умылась, расчесала волосы, раздумывая, а не сменить ли в очередной раз цвет, оделась. Взгляд то и дело возвращался к зеркалу. В отражении я видела себя и не себя одновременно. Смотрела и не узнавала. Что-то изменилось, но я никак не могла понять, что именно.

Я оставила халат на полу в ванной, только вытащила из кармана телефон. Зарядки осталось пять процентов. Аппарат долго не протянет.

– А если я не буду больше петь? – уточнила дама, когда я появилась в гостиной.

– Это, – я остановилась у двери, – не меня нужно спрашивать. Хотя, если поднять цену и сделать номер именным, что-то вроде: «В объятиях призрака» и включить в туристические буклеты, народу должно понравиться. – Дама внимательно слушала. – Любителям пощекотать нервы подсунуть бумагу на подпись, что отель не несет ответственности за воплощение чужих фантазий и их последствия, – продолжала придумывать я. – Кстати, – я взялась за ручку двери, – тут недавно жили дама в белом и парень с бицепсами. У вас?

Дух молча указал рукой в стену, на соседний номер.

– У них часто бывали гости?

– Я не слежу за постояльцами… – Женщина нахмурилась.

– Уверена, что нет. Тут развлечений столько, что и спать некогда. – Я иронично улыбнулась и снова задала вопрос: – Так кто к ним приходил?

– Горничная, администратор, официантка из ресторана.

– Все?

– Все.

– Хорошо.

Я вышла и направилась к лестнице. Хотя ничего хорошего не было. Тот, кто заказал Михаилу мое исчезновение из отеля, как-то должен был узнать мейл. Не духи же ему подсказали. Мишка перестраховщик, после каждого дела он менял контакты: мейл, телефон, расчетный счет, а зачастую фамилию и личные данные. Он всегда стирал одну личность и создавал другую, пусть только в виртуальном пространстве. А посему, кто бы ни сделал моему бывшему спутнику это предложение, он был отсюда, был связан с отелем.

Я спустилась вниз и уже миновала стойку регистрации, когда вдруг подумала, что зря все так усложняю. Мишка давал свой адрес при регистрации в отеле. Точнее, он с него бронировал нам номер, и узнать его можно как с нашего ноутбука, правда тот запаролен, так и из клиентской базы «Медвежьего угла».

– Никудышный из меня следователь, – пробормотала я и до поры до времени выбросила это из головы.

Меня ждали крест у реки и банкомат. Я снимала деньги в холле и посматривала на чучело медведя, когда внезапное осознание заставило замереть на месте. И поразило меня совсем не то, что я провела ночь в одном номере с мертвецом, что я и разговаривала с ним… с ней, ставила условия, чего-то требовала. Нет, не это. Поразило меня то, что сегодня первое утро в длинной почти бесконечной череде дней, когда я проснулась без навязчивого желания вогнать иглу вену. Вот что изменилось.

Я вышла с территории отеля, стараясь отогнать мысль, что обратно меня попросту не пустят. Прошла вдоль забора и спустилась к реке. На этот раз тут было многолюдно. Крест стоял все там же у старых мостков. Рядом с ним маялись с перепоя два местных жителя в спецовках и резиновых сапогах. У них явно горели трубы, и крест, вернее, работа по его устранению выглядела воплощением их неутоленной жажды. Черт, откуда мне известно, что они вчера, даже, скорее, сегодня ночью усидели бутылку самогона на двоих? Нет, на троих… Мужики стояли метрах в трехстах, запах учуять невозможно, так откуда я знала? Не предполагала, а именно знала совершенно точно, что их третий компаньон сейчас спит в сарае.

Господи, и ведь вроде не ширялась! И не хочу. Последнее тоже пугало.

Чуть ближе к тропе находились еще трое. Якобы отправленная отдыхать, Мария Ильинична стояла, уперев руки в бока, и ругала почем свет стоит нерадивых рабочих:

– Ну, что встали? Давайте берите, а то…

Один из мужиков стал не менее эмоционально что-то ей объяснять:

– Дык… мы ж… ты ж… когдыть… и того, ага епить его через колено! – И для наглядности, даже указал сперва на то самое колено, а потом на еще одного участника спектакля под названием «Крест у реки». Третий мужчина, стоявший у мостков, отличался от похмельных работничков твердым взглядом, военным бушлом на голое тело и кирзовыми сапогами. На лице застыло выражение мученичества и предвкушение грядущих страданий во славу Божию.

За всем этим, скрестив руки на груди, наблюдал Назар. Черт, как же он был хорош в голубом свитере и черных джинсах. А ведь он тоже не спал эту ночь. И пил. И все-таки я никогда не видела мужчину привлекательнее. Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся и сказал:

– Что ты тут затеяла?

Не ответив, я вытащила из кармана купюру с тремя нулями и, продемонстрировав всем желающим, спросила:

– Чего стоим? Кого ждем? Разрешение от мэрии? Так вот оно.

Мужикам телогрейках такое разрешение понравилось. Они двинулись к мосткам. Мужик спецовке вдруг подбежал кресту, загородил его собой и заверещал:

– Не позволю супостатам!

Клянусь, он именно так и сказал. Назвал нас супостатами и воинственно выпятил подбородок.

– Петр, не надо, – попросила Мария Ильинична.

Назар хмыкнул. А я вдруг почувствовала холод. Почувствовала мертвеца, от близости которого кожа покрылась мурашками.

– Не пущу! – выл Петр.

– Петька, не дури, – попытался урезонить народного добровольца один из моих нечаянных работников. Я обернулась и на этот раз без всякого труда поймала призрак взглядом. Девушка стояла прямо у забора. Мужчины продолжали препираться, Мария Ильинична качала головой, и лишь Назар смотрел туда же, куда и я.