Ева послала ему гневный взгляд, который он проигнорировал. Напротив Алекс нарочно прильнул к ней, а потом вкрадчиво поинтересовался:

− Почему ты дрожишь?

− От холода, − она с трудом узнала собственный голос.

− Обманщица, − Ева, как завороженная, следила за тем, как уголки губ Алекса дрогнули и приподнялись. – В аду всегда жара под сорок градусов.

Отчего стоило ему приблизиться, и она не владела собой? Ева гордилась тем, что ни из-за одного парня не теряла голову, как бы хорош он не был. Даже первому красавцу колледжа она без раздумий дала ему отворот поворот, выяснив, что он ей изменяет. С Алексом все было иначе. А ведь он ей даже не нравился! Более того она его на дух не выносила. Попробуй кто убедить ее в обратном, она подняла бы его на смех.

Наконец, Алекс смилостивился над ней и отодвинулся насколько позволяла стена. Обнаружив окровавленную прореху на Евиной футболке, он коснулся ее предплечья и спросил:

− Больно?

От прикосновения у Евы перехватило дыхание, словно это была чувственная ласка, а не дружеское участие. Что с ней будет, если Алекс вздумает ее поцеловать? Стоило подумать об этом, как и без того обезумевшее сердце лишилось последней капли рассудка и принялось выделывать кульбиты похлеще акробата, то подпрыгивая до самого горла, то падая в район желудка.

Снова губы Алекса раздвинулись в снисходительной улыбке. Он раскусил ее! Игра с Евой доставляла ему удовольствие. В эту минуту она ненавидела его всем своим существом за то, что он так ловко манипулирует ее телом. Но еще сильнее за то, что он сам, похоже, ничего подобного не чувствует.

От дальнейших издевок ее спасла птица - кондор заглянул в проем. Круглый глаз размером с человеческую голову, не моргая, уставился на Еву. Алекс, позабыв об играх, выхватил кинжал и проткнул им птичий зрачок. Кондор взвыл от боли и дернулся назад, прихватив с собой кинжал.

Алекс кинулся за птицей. Ева из укрытия наблюдала за тем, как он подобрался к кондору и вернул-таки бесценный крис. Избегая повторного нападения, птица взмыла в воздух. Она неслась прочь от площади, точно за ней гналась свора адских псов во главе с карателями.

Алекс вытер кинжал о джинсы и позвал Еву:

− Выходи. Птичка не скоро вернется.

Ева выглянула из проема. Небо было чисто. Куда бы ни подался кондор, в ближайшее время назад его можно не ждать. Ева выбралась на мостовую, едва волоча ноги из-за потери крови.

− Эй, ты как? - голос Алекса звучал будто издалека.

Перед глазами все плыло. Еще немного и она упадет. Последнее, что Ева запомнила - руки подхватившего ее Алекса.

Что-то прохладное коснулось щеки и растаяло. Струйка скатилась по виску за ухо, оставив влажную дорожку. Слезы? Но она бы заметила, если бы плакала. Разве нет? К тому же слезы не бывают ледяными.

Ева открыла глаза и увидела небо сквозь брешь в потолке. Кружась, как балерины в танце, летели снежинки. Они двигались медленно, плавно, оттягивая момент своего падения.

Ева часто заморгала. Снег? В аду? Но ведь температура здесь не падает ниже плюс тридцати градусов по Цельсию. Мир ада умудрялся сочетать не сочетаемое: жару, при которой мокрый от пота спальник липнет к телу, и снег.

Ева выпуталась из спальника, чтобы ощутить ледяные кристаллы всем телом, но тут же залезла обратно, так как на ней были лишь джинсы и бюстгальтер, а оба плеча туго перевязывали остатками футболки.

− Ничего подходящего для перевязки не нашлось, − сказал Алекс.

Он сидел на пороге, одна нога в доме, вторая, согнутая в колене, на улице. Взгляд устремлен в переулок. Ждет кого-то. В руке зажат кинжал - значит гости будут не из дружественного лагеря.

− Ты не имел права меня раздевать, − пожурила его Ева без особого пыла. На полноценное возмущение не было сил.

− Клянусь, в следующий раз я брошу тебя на площади, истекать кровью, − ответ прозвучал в духе «оставь меня, наконец, в покое». – Там в углу есть одежда. Накинь что-нибудь.

На полу лежала ее дорожная сумка. Она извернулась и дотянулась до нее, не вылезая из спальника. И плевать, что оба плеча при этом свело от боли. Достав чистую блузку с брюками, она переоделась под прикрытием спального мешка.

− Когда появится Ирод, выберешься на улицу через окно, − Алекс кивнул на противоположную от двери стену. – Мы неподалеку от храма, до него пара минут пешком. Как доберешься, найди Макса с Виталиком, освободи их и не забудь про книгу. Поищите пятый ключ. Уверен, Ирод прячет его где-то неподалеку.

− А что будешь делать ты?

− Отвлекать нашего орнитолога. После того, как найдете ключ, бегите из города, − Алекс говорил, не глядя на Еву.

− Мы вернемся за тобой.

− Вы этого не сделаете. Я сам выберусь. Не впервой.

Возразить ей помешал шум снаружи. Алекс выпрямился, былая расслабленность исчезла без следа. Он скомандовал: «Пора!» и подтолкнул Еву к оконному проему.

Она буквально вывалилась на улицу. Справа маячили ворота на площадь. Не теряя времени, Ева побежала к ним. По дороге она посматривала на небо, но на ее удачу кондор еще не вернулся.

В храм Ева ввалилась на полном ходу. Притормозив лишь после того, как увидела связанных всадников.

− Ты цел? – Ева обхватила ладонями лицо Макса и прижалась своим лбом к его лбу. Глубоко вдохнула запах его кожи и волос, точно желая навсегда запечатлеть их в памяти.

− Не считая затекших запястий, я в полном порядке.

− Сейчас я тебя развяжу, − спохватилась она.

− Очень удачно, что мы связаны одной веревкой, − проворчал Виталик, − в противном случае, чувствую, меня бы здесь бросили.

− Что ты говоришь? – Ева скрыла стыд за возмущением. – Я пришла за вами обоими.

На развязывание веревки Ева потратила минут десять. Ирод превосходно вязал узлы. Ева даже прибегла к помощи зубов. Когда все получили свободу, она спросила:

− Где книга?

− Валяется неподалеку от Виталика, − ответил Макс. – Ирод не смог достать ее из рюкзака. Он не в силах ее коснуться, но это только разожгло его любопытство. Он быстро смекнул, что внутри рюкзака нечто важное.

− А лошади?

− Он держит их за остатками алтаря, − Макс указал на огромный как утес камень. За таким можно было спрятать целый конный взвод.

Пока всадники приходили в себя, потирая ноющие запястья, Ева, перекинув лямки рюкзака через плечо, отправилась за лошадьми. Отныне она не расстанется с книгой даже во сне.