точно знал, что это будет девочка, – читает он, энергично жестикулируя. – Я собирался назвать ее Бабочка, но тут появился кто-то другой и дал ей другое имя – Джунбаг. Совсем не привлекательный жук, но тем не менее имя звучало мило. Прямо как моя маленькая сестричка. И у них обоих есть крылья, что было вполне уместно… потому что эта маленькая девочка была рождена летать.

Мне защекотало в спине – я поворачиваю шею и обнаруживаю два огромных крыла, прикрепленных к моим лопаткам. Они хлопают сами по себе.

Хлоп, хлоп. Взмах. Взмах.

Это безумие. Это просто не может быть на самом деле. Я подбегаю к Тео, трясу его за плечи:

– Пожалуйста, отведи меня обратно домой. Я пропущу Рождество. Это все какая-то бессмыслица!

Он только улыбается.

– Пожалуйста, – повторяю я, моя хватка ослабевает. – Я не должна быть здесь, Тео.

Он вздыхает, поднимает руку и берет меня за запястье.

– Конечно, должна, Пич. Все в твоей жизни вело тебя к этому дню.

– Это невозможно. Мне всего двенадцать! Я слишком маленькая, чтобы выходить замуж.

– Это все здесь не имеет никакого значения, сис.

– О, Тео, пожалуйста, отведи меня домой…

Я падаю рядом с ним на диван, и он притягивает меня к себе.

– Ты дома, глупышка. Кроме того, ты даже не дослушала мою праздничную речь.

– А ты не можешь мне ее рассказать в день моей настоящей свадьбы? В реальной жизни?

Тео делает паузу, опускает голову на мгновение и встречается со мной взглядом. В его глазах мерцают мириады звезд, а губы трогает мягкая улыбка.

– Думаю, я лучше расскажу тебе сейчас.

Моя голова раскалывается от боли. В легких чувствуется тяжесть, от которой хочется поскорее избавиться. Я прижимаюсь виском к его плечу, и по мне пробегают мурашки.

– Хорошо, – уступаю я.

– Отлично. – Он снова хлопает в ладоши. – Хорошо, Пич, слушай внимательно, потому что следующая часть очень важна. Поняла?

– Поняла.

– Хорошо. Теперь не забудь… – Тео делает глубокий вдох и открывает рот, чтобы что-то сказать.

Ничего не слышно.

Он двигает губами, но звука нет.

Нахмурившись, я поднимаюсь с его плеча.

– Я не слышу тебя, Тео…

– Вот и все. Ты же не забудешь?

Нет! Это сумасшествие какое-то!

– Скажи еще раз, – умоляю я. – Пожалуйста, Тео! Тебя не было слышно.

– Пора! – объявляет Кэролайн, увлекая нас за дверь. – Ты выглядишь просто восхитительно, Джун. Просто подожди, пока он не увидит тебя.

Тео вскакивает и отправляется следом.

– Время речи! – говорит он и важно шагает впереди меня.

Он действительно веселится.

– Подождите, я иду! – На мне вдруг оказывается танцевальный купальник с экстравагантной юбкой из фатина и шелка, украшенной сверкающими камнями. Радужный шлейф следует за мной, пока я иду к бальному залу, в котором меня ждут, – и я каким-то образом знаю дорогу к нему.

У входа меня останавливает Венди: у нее заплаканный вид. Тушь размазалась по щекам. Она неожиданно снимает с головы диадему и, приветствуя меня бесцветной улыбкой, надевает украшение мне на голову. Мои волосы волшебным образом становятся завитыми и усыпанными блестками. Я неуверенно касаюсь диадемы.

– Спасибо, – бормочу я.

– В любом случае на тебе она смотрится лучше, – пожимает она плечами. – Поздравляю, Джун.

Двери отворяются сами собой, и я вижу друзей и семью, ожидающих на украшенных драгоценными камнями скамьях. Все взгляды устремляются на меня, когда я вхожу в бальный зал. Мое сердце трепещет от нервного напряжения, жар усиливается. Я боюсь, что могу потерять сознание.

Моя мама вытирает платком слезы на щеках и счастливо улыбается, когда я ступаю по разноцветному проходу. Папа поднимает большой палец вверх и кричит мне:

– Ты выглядишь замечательно, дорогая!

Я закусываю губу, смотря по сторонам. Тео, похоже, репетирует свою речь, бабушка вяжет уродливый свитер, мои школьные друзья дуют в праздничные дудочки, тетя Келли сидит с кошками на руках, и даже Йоши тут на скамье, сидит с печеньем во рту и виляет хвостиком.

А Брант…

Подождите. Где Брант?

Я в панике кручусь по сторонам, но упираюсь в единорога.

Руперт заржал. Я отшатываюсь обратно.

А когда я поднимаю глаза наверх, то наконец нахожу Бранта. Он сидит верхом на единороге с двумя игрушечными слониками на коленях. Один – Агги, а другой, похоже, его старая мягкая игрушка… Бабблз. Интересно, где он нашел Бабблза. С нежной мечтательной улыбкой он протягивает мне руку.

– Готова, Джунбаг?

– Что? – хриплю я.

Он все еще одет в свой насыщенно-голубой смокинг, а с хвоста Руперта свисает лента с надписью «Молодожены».

Меня охватывает шок, когда я понимаю…

Брант – мой жених?!

– Т-ты и есть тот, за кого я выхожу замуж? – спрашиваю я, заикаясь, и комната начинает кружиться.

– Конечно, – хмурится он в замешательства. – Кто же еще это может быть?

Кто угодно! Кто угодно!

– Ты же мой брат, – говорю я ошарашенно. Голова кружится от всей этой неразберихи. – Отвези меня домой, Брант! Пожалуйста!

– Успокойся, Джунбаг. Я не совсем твой брат.

– Ты мой брат! Я не могу выйти за тебя замуж! – умоляю я его. – Пожалуйста, я больна. Мне нужно лекарство. Мне нужно… – Меня начинает пошатывать от сильного жара.

Меня качает из стороны в сторону, ноги слишком слабые, чтобы удерживать меня в вертикальном положении. Перед глазами кружатся звездочки, и все вокруг расплывается. Голоса становятся четкими. Цвета сливаются в свет. Шум превращается в… гудение…

Бип. Бип. Бип.

Я моргаю.

Меня заливает искусственный свет.

Я резко вдыхаю, но едва успеваю сделать вдох, закашливаюсь.

Мокрый, отвратительный кашель – в груди болит. Болит все тело.

Кто-то касается моего лба, осторожно убирает влажные волосы, и мои веки вздрагивают от знакомого присутствия. Запах мыла Ivory щекочет нос.

– Брант…

– Ш-ш-ш. Не пытайся разговаривать, Джунбаг. Я здесь.

Я поворачиваю голову вправо и вижу его. Он сидит на стуле возле меня, а я лежу на белой больничной койке. Накрахмаленные простыни натянуты до груди, свет в комнате резкий и слепящий. Я щурю глаза, пытаясь получше разглядеть Бранта.

– Ты настоящий?

В памяти всплывает сон, отчего я заливаюсь краской. Я надеюсь, что жар спрячет вспыхнувший на щеках стыд.

Мне приснилось, что я выхожу замуж за Бранта!

Странные образы мелькают в моем сознании: единороги, старинные диваны, мать Бранта, плывущая по комнатам.

Безумие. Бред воспаленного сознания.

Мне никогда раньше не снился такой реалистичный сон. Такой… причудливый.

– Я реален. Эта лихорадка сильно потрепала тебя, – мягко говорит он.

В его глазах блестит беспокойство. Глазах, сотканных из зеленого и коричневого. Словно глина и мох. Волосы темные, непослушные: не совсем вьющиеся, но и не прямые. Густые пряди закручиваются за ушами, придавая