— Мстительный сукин сын, — пробормотала, отворачиваясь лицом к стене.

Моя художница решила разукрасить одну из стен когда-то моей стильной гостиной.

«Как это мило» — внутренний голос воплощал сарказм.

— Так что ты мне поручишь? Я полностью в твоей власти, — произнёс, прижимаясь к спине Рыжей.

— Ты забыл добавить «Госпожа», — фыркнула, задрожав всем телом.

— Госпожа, — усмехнулся, когда услышал жалобный стон.

О, да, моя девочка, я принял душ, мне легче.

— Глеб, зачем ты меня отвлекаешь? — повернулась ко мне лицом.

Щеки горят, глаза блестят, губы припухли, очаровательная и возбуждённая.

— Скажи, чем я могу тебе помочь, и я не буду тебя отвлекать. — протянул, обводя пальцем контур соска, так отчётливо проступающего через футболку.

— Гад, — закусывает губу, косясь, как рабочие заносят кресло.

— Если бы не ремонт, мы могли бы посмотреть твой любимый сериал, или… — шептал тоном змея искусителя.

— Или? — голос Софы охрип.

— Или заняться тем, чего мы оба так сильно хотим, — смотрел прямо в глаза.

— Ремонтом? — усмехнулась.

— Мы всё, — нас снова перебил рабочий.

— Солнце моё, рассчитаешься за доставку? — похлопала ресницами.

Пока я рассчитывался, Плюша скрылась на втором этаже. Дождавшись, пока машины мебельной фирмы исчезнут из нашего двора, поспешил наверх.

— Как же ты долго, — простонала, запрыгнув на меня, как только я зашел в спальню.

— Это все ты со своим ремонтом, — пробормотал, покусывая шею и сжимая задницу.

— Плохая была идея, — прошептала.

— Почему же? — протянул, уложив Плюшу на кровать.

— М? — выгибалась подо мной.

— Мы могли бы спуститься вниз, там бы я раздел тебя и измазал краской, после чего затрахал до потери сознания.

— Обожаю твой грязный язык, — простонала, когда я сжал сиськи.

Никогда не перестану кайфовать от груди Плюши. Да у меня после острова развилась настоящая сиськомания.

— Хочешь, мой грязный язык поласкает твою киску? — спросил, стягивая с жены одежду.

— Нет, — оттолкнула меня.

Растерявшись, не сразу сообразил, что она задумала.

— Сегодня я поласкаю тебя.

Софа опустилась на пол, встав на колени. На автомате стянул боксеры со штанами и сел на край постели.

— Я говорила, что у тебя красивый член? — спросила, посмотрев на меня из-под ресниц.

— Не помню.

Сколько раз у меня брали в рот? Точно не один. Так какого меня потряхивает, как забитого ботаника, у которого решила взять в рот первая красавица универа от скуки.

Плюша, не отрывая от меня взгляд, медленно облизывает головку. Я закрываю глаза. Если ещё раз я увижу, как она это делает, все кончится намного раньше, а точнее, сразу же.

— Какой ты вкусный, — шепчет и нежно берет в рот.

От взрыва чувствительности на головке плавится мозг, изо рта вырывается вздох, пальцы зарываются в кудри, крепко их сжимая. Если она сейчас остановится, я умру.

Но Софа даже не думает лишать меня удовольствия. Мурчит, пальцами ласково перебирает яйца, облизывает головку, берет глубже, щелкает языком по головке, в общем, медленно убивает.

Все перестало существовать. Только она и её сладкий рот.

— Да, — осторожно подаюсь бедрами вперед, сжимая волосы сильнее.

— Глеб, — отстраняется.

— Женщина, верни свой рот на место!

— Посмотри на меня, — просит, и мне приходится открыть глаза.

Её взгляд возбужден, соски стоят, губы покрасневшие и влажные.

— Трахни меня в рот, — жарко, слишком жарко.

— Повтори.

— Хочу чтобы ты трахнул меня в рот, — повторяет дерзко.

Не знаю, как я нахожу силы не кончить на самые охрененные сиськи сейчас же.

Накручиваю кудри на кулак и ухмыляюсь.

— Готовься поработать ртом, сучка, — глаза Рыжей вспыхивают моментально.

Плохая Плюша, любит жестко.

Я точно самый удачливый сукин сын.

Что происходило дальше, превзошло все мои самые грязные фантазии.

София

— Хватит сиять, глаза болят, — бурчу, когда мы рассаживаемся на места в самолете.

— Не могу, вижу твой рот и… — моя ладошка успевает накрыть губы Глебушки, прежде чем он продолжит.

— Даже не думай, — яростно шепчу, поглядывая на стюардессу.

Глебушка проводит языком по ладони, от чего по телу прокатывается дрожь.

— Глеб Викторович, София Андреевна, не желаете кофе?

— Нет, — отвечает Глеб, смотря мне в глаза и продолжая целовать ладонь. — Не беспокойте нас, если нужно, мы вас вызовем.

— Хорошо, — сдержано отвечает и исчезает, оставляя меня наедине с озабоченным мужем.

— Даже не рассчитывай на минет во время полета, — прищуриваю глаза, в тайне желая такого исхода.

Моё тело неумолимо, и, кажется, такими темпами я превращусь в нимфоманку.

— Мне льстит, что ты думаешь, что у меня ещё остались силы после бессонной ночи, — улыбается. — Но я бы хотел попросить перерыв на двухчасовой сон. Хотя ты даже не представляешь, как я хочу трахнуть твой ротик.

— Сон — это хорошо, — проговариваю, быстро поднявшись с сиденья и заглушая внутри легкое разочарование.

Стыдно признаться самой себе, что я получаю чуть ли не больше удовольствия, когда ласкаю его. Вкус власти над ним кружит голову и вызывает мгновенное привыкание.

— Ещё ни разу не был так вымотан сексом, — проговаривает Глебушка, падая на кровать.

— Это плохо? — спрашиваю и с удобством устраиваюсь рядом.

— Шутишь? Я везунчик, — устало улыбается, прожигая меня взглядом сквозь ресницы.

— Мне повезло намного больше, — улыбаюсь, проводя подушечками пальцев по щеке Глеба.

Муж закрывает глаза, и на его лице четко прослеживается наслаждение от моих прикосновений.

— Когда влюблен, секс другой, — неожиданно произносит, открывая глаза.

— И в чем отличие? — закусываю губу.

— Во всём. Любое прикосновение, ласка, приносят в миллион раз больше удовольствия и эмоций. Сложно объяснить, не выставляя себя влюбленным идиотом.

— Мне нравится, когда ты влюблённый идиот, — мои губы растягиваются в глупейшую улыбку.