– Алка, вы там пьете? – спросила я.

– Я – нет, а он пьет! Еще как пьет! – с непонятной гордостью ответила подружка. И добавила еще: – Из пипетки.

«Так, мне все… – начал было мой изобретательный внутренний голос».

– Молчать! – гаркнула я. – Ни слова больше! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Трошкина, я иду к тебе!

Я сбежала по лестнице на два этажа вниз, Алка открыла мне свою дырчатую дверь и предупредила:

– Не шуми, он спит!

– Нажрался и отрубился? – с презрением к незнакомому алкашу и к самой подружке, опустившейся до такого кавалера, спросила я.

– Ага! – Трошкина умиленно улыбнулась. – Я накрыла его тряпочкой, и он подумал, что наступила ночь!

– Он еще и дебил? – ужаснулась я.

– Да, глуповат, но с возрастом это пройдет, – сказала подружка и потянула меня в кухню. – Смотри, какой смешной!

– Это он? – уточнила я, приподняв край полотенечка и заглянув в обувную коробку. – Твой новый друг, тот самый желторотый юнец? Я должна позвонить Зяме.

Меня разбирал смех, поэтому я не смогла толком объяснить сердитому братцу суть недоразумения, просто попросила его срочно спуститься к Трошкиной. Зяма прибежал через минуту, даже не переменив наряд. Увидев легендарного Желторотика, он расцвел улыбкой и на радостях стал неумеренно нахваливать Алкину доброту и самоотверженность.

– Да ладно тебе, какая там особенная самоотверженность! – одернула его я. – Она всего лишь подобрала упавшего с дерева птенчика. Это же воробышек, а не крокодил!

– Алка, а ты подобрала бы упавшего с дерева крокодила? – спросил Зяма.

Трошкина, думая о чем-то другом, машинально кивнула, потом опомнилась, помотала головой и сказала:

– Он не с дерева, он из самолета выпал.

Мы с Зямой переглянулись. Во взгляде брата я прочитала беспокойство.

– Трошкина, эта птица, часом, не на голову тебе упала? – мягко спросил он.

– Держа в клювике кирпич! – пробормотала я.

Мой неугомонный внутренний голос радостно сообщил:

«А мне все понятно! Если с самолетов падают воробьи – значит, сельскохозяйственная авиация бомбардирует поля естественными истребителями вредных насекомых!»

– Умолкни! – попросила я.

И, поскольку воробьиная тема меня уже сильно утомила, предложила присутствующим вернуться к нашим баранам. Это фигуральное выражение сбило Зяму с толку, он не понял, что я говорю о детективном расследовании, и с живым интересом спросил у Трошкиной:

– А ты и баранов тут держишь? Каких, австралийских?

– Ты что? Чем бы я их тут кормила? – Алка покрутила пальцем у виска и упорно вернулась к теме содержания домашних животных. – Люди, кто знает, чем кормить птенца?

– Червяками и мухами, – уверенно ответила я. – Вспомни, в детских книжках всегда рисуют птенцов с открытыми клювами, в которые пернатые родители роняют здоровенных дождевых червяков.

– Не верь детским книжкам, художники врут! – хмыкнул Зяма. – Птицы кормят своих деток не целыми червяками, а полупереваренными, из клюва в клюв. Я знаю, я смотрел мультфильм про Бивеса и Бадхеда. Придется тебе, Трошкина, глотать и отрыгивать червяков!

– Может, я их просто вилочкой разомну? – неуверенно спросила Алка.

– Может, ты просто отдашь своего птенца на воспитание юннатам? – предложила я.

– Нет, не могу, – Трошкина покачала головой. – Я думаю, он не случайно возник на моем жизненном пути. Что, если это не просто воробей? Может, в прошлой жизни он был моим дедушкой?

Мы с братом в четыре глаза уставились на Желторотика.

– Я помню Алкиного дедушку, – после паузы сообщил Зяма. – Фома Фомич был маленьким, сухоньким, седеньким старичком. Да, налицо определенное сходство!

– Ты думаешь, Фома Фомич в каждом новом воплощении должен быть приговорен к малым формам? – усомнилась я, разглядывая пернатого «дедушку».

– Пойдемте к вам! – решила Алка. – Инка, ты пустишь меня за свой компьютер? Я залезу в Интернет и попробую узнать там что-нибудь об уходе за птенцами.

– Аллочка, зачем тебе старый Дюхин «Мак»? – ласково заурчал Зяма, сделав попытку приобнять Трошкину за плечики. Алка его порыва не заметила, так как снова потянулась за пипеткой, чтобы напоить Желторотика водичкой. – Пойдем ко мне, я дам тебе свой новенький ноутбук, и мы комфортно поработаем в Интернете на диване.

– Давай! – простодушно обрадовалась Алка, не распознав за любезностью коварства.

Накрыв Желторотика в его дырчатой коробке тряпочкой, мы покинули квартиру скотовладелицы и птичницы Трошкиной и перешли к нам, но прямо в прихожей были атакованы папулей.

– Дети, мне нужна ваша помощь! – объявил он, поигрывая шейкером.

– Картошку чистить я не буду! – на всякий случай предупредила я.

– С картошкой ничего делать не надо, у меня там перчики, – папуля оглянулся на кухню.

– А что надо делать с перчиками? – развеселившийся Зяма игриво подмигнул Алке.

– Надо провести дегустацию нового коктейля, – сообщил папуля. – Только напиток алкогольный! Вы готовы?

– Всегда готовы! – Зяма лихо отсалютовал, предупредительно распахнул перед Трошкиной дверь своей комнаты, а папуле вполголоса сказал: – Давай тащи свой экспериментальный алкоголь, но только не торопи нас с рассказом о наших ощущениях, не мешай вдумчивой дегустации, ладно?

Дегустировать спиртное в одиночку мне было неинтересно. Преодолев ощутимое сопротивление братца, который попытался захлопнуть дверь перед моим носом, я вошла в его комнату и устроилась на софе бок о бок с Алкой. Та первым делом водрузила себе на колени ноутбук и пошла аукать в Интернете специалистов по птицеводству. Зяма заскучал было, но я быстро оживила его внимание, рассказав новость, которую принес Макс Смеловский – про роковую бритву с остатками волосяного покрова Бронича. Заодно поведала и свои соображения по этому поводу:

– Бронича подставили! Не убивал он эту Цибулькину. Когда ты уходил, она была жива, а шеф уже начал буянить под дверью, и буянил он там до тех пор, пока его в милицию не забрали. А через полчаса пришла домработница и обнаружила хозяйку квартиры мертвой.

– Значит, в промежуток времени после моего ухода и до появления домработницы у Леночки побывал кто-то еще? – здраво рассудил Зяма. – Тогда этот «кто-то» мог попасть в квартиру только после того, как вызванный соседями милицейский наряд забрал из-под двери лютующего Бронича.

– А по знаменитой пожарной лестнице убийца не мог забраться? – спросила я на всякий случай.

– Это крайне маловероятно, – подумав, ответил Зяма. – Лестница заканчивается в трех метрах до земли, запрыгнуть на нее было бы проблематично.