— Ты же говорил, интересный!

— Та интересный, обхохочешься. Но — злой.

— Ладно, тут усе свои, давай! — разрешил Хозяин.

И Шитик, поправив пальцем усы, начал:

— Собралася, значит, на выпивку целая компания: от, как у нас. Ну, й один грузин и говорит, обращаясь к имениннику, — именины были… — Дальше Шитик стал говорить с кавказским акцентом, подражая грузинскому тамаде: — "Дарагой Резо! Я паднимаю этот бакал и… предлагаю всем выпит! Но ни за то, что ти — имеешь 3 дачи и 5 лубовниц. У нас тоже ест лубовницы и дачи. И ни за то, что ти сумел нажит миллион казёних дэнег — ми тоже умеим их там брат. И ни за то, что ти пристроил управлят тваим районом всех сваих родствэников — ми сваих не забиваем тожи. Я предлагаю выпит этот бакал ни за то, что у тебя 4 "Волги" и 6 классов образования. А за то я предлагаю выпит, что ти, Резо — настаящий камунист!" — закончил Шитик.

Сначала, пока Хозяин и остальные слушали, ещё не зная концовки, все они только улыбались умению Шитика подражать цветистой кавказской речи и точному акценту. Но, когда, наконец, последовал сам тост, издевательский и неожиданный, вся компания заржала от удовольствия с такой силой, что вскочили и залаяли псы. Особенно сильно и искренно хохотал Хозяин. Он то хватался за свой огромный живот, готовый треснуть от неожиданной натуги, то откидывался на спину, ложась на траву и выпучив глаза на невинное, светлеющее небо, то поднимался снова и ржал, как молодой жеребец, так, что на глаза наворачивались толстые слёзы и заволакивали весь похабный мир, в котором он жил и радовался.

— От гады, от гады, а! — восклицал он восторженно. — Вмеют же отак, той, сочинить! — И вдруг стал серьёзен: — Но ты, Николай, той… ниде больш его не россказуй, пойнял! Анехдот — действительно, той, мать твою у задницу, не наш! С душком анехдот!

На минуту воцарилось неловкое молчание, даже собаки успокоились и легли. Хозяин взял ложку, зачерпнул ухи, хлебнул, обжигаясь, и, что-то подумав, заговорил, опять обращаясь к Шитику:

— Да, Николай! Когда ты, той, запретишь старухам семачки продавать на вулицах, га? Безобразие ж, сам пойнимаешь! Шо ф тибя, милиции не фатаит, чи шо? Сколько ж раз тебе говорить — позорят же эти старухи нас!

— Та боремся, Васыль Мартынович! Боремся, а они, кляти, як с-под земли растуть.

— Проследи, Николай, проследи. Ну, шо, Дмитро, ещё по одной? Наливай!..

Матрёнин налил в стаканы коньяку, вспомнил про своё:

— Васылий Мартыныч! А какой французский фильм завезли на просмотр: у-ум!.. — причмокнул он губами. — Такие есть места, такие лакомые кусочки, доложу я вам! — Матрёнин закатил глаза.

— Ты ищё, той, не вырезал? — спросил Хозяин. И поглядев на стакан на свет, выпил из него.

— А вот, как вы сами посмотрите — во вторник прикажу завезти — так сразу и вырежем: дам команду.

— А може, той? Совсем ё у нашои области не показувать, га? Народ же ж ищё несознательный! А тут тибе, наверное, той, чуждая идеология, усякое безобразие?

— Можно и так, — согласился Матрёнин.

— О! — поднял палец Хозяин. — Так и сделай!

— Учту, учту, Васылий Мартыныч, не в первый раз! — пообещал Матрёнин и тоже допил свой коньяк.

Некоторое время они хлебали уху молча, восторгаясь ею восхищёнными причмокиваниями, крутили от удовольствия головами. А потом Хозяин, довольный расторопными егерями, приказал:

— Налей, той, и хлопцам.

Матрёнин налил, позвал егерей:

— Ребята, коньячку с нами!..

Егеря завтракали в стороне. Подошли, степенно приняли от Матрёнина стаканы и, не поморщившись, выпили.

— Благодарствуем, — сказал Кузнецов, старший.

— За вашу вдачу! — вернул пустой стакан Нечипоренко, и вытер тыльной стороной кулака пшеничные усы.

— Прысажуйтэсь, хлопци. Закусить, — предложил Хозяин.

— Не, у нас — своя снедь, — отговорился Кузнецов. — Да и вы, однако, кончайте. На места будем вас ставить.

Егеря пошли в шалаш за ружьями, а Хозяин рассказал друзьям похабный анекдот и громко смеялся. В животе у него булькало, колыхалось.

Шитик, отсмеявшись, тут же вспомнил пример из жизни:

— А от у меня — не анекдот! Зимой дело было. Секретаршу мою, Надюшу, знаете? Так от… Кто-то шепнул моей жинке, шо я из ней… Ну, сами ж понимаете… ха-ха! Ну, и не стало мне от бабы моей проходу. Конец работы, она тут, как тут. Никуда не денешься, шо тебе милиционер на посту! Шо делать? Ладно. Устраиваю Надюшу в нашу спецлечебницу. Кладут её там в отдельную палату. И сам через 2 дня лёг. Палаты рядом, конечно. Цветной телевизор, кино: всё честь по чести. Ну, и это… с Надюшей у меня — тоже всё честь по чести. Живём, как на том тебе курорте. Врач мой — всё знает. Не ходит, не заглядывает: здоровые ж! Совсем я тут успокоился, спим уже всю ночь вместе. А своя палата — пустует…

И шо ж вы думаете? Однажды ночью… — Шитик долго смеётся, интригуя слушателей. Наконец, выпаливает: — Однажды ночью, выхожу я от Надюши, за малым делом, и встречаю в коридоре… кого ж, вы думаете?

— Ну? — поощряет Хозяин, задержав у рта ломоть окорока.

— Свою… самую первую секретаршу, Вальку! Работала у меня 2 года назад. Оказывается, работает теперь в райкоме. Легла с гриппом.

— Я думал, с тобой! — острит Матрёнин и смеётся.

— Ну й шо? — не выдерживает Хозяин.

— Я — и эту!.. — радостно заканчивает Шитик. — Только уже в своей палате. Точно, как у вашему анекдоте.

Хохотали долго, пустились было в свои аналогичные воспоминания, но позвали егеря: пора.

Утки появились перед самым восходом солнца, когда рассвет окровавил воду, а лёгкий ветерок налёг на камыши и пригнул все их метёлки. Хозяин сидел с егерем в лодке и стрелял по его указке. Но… мазал. Видя такое, егерь Кузнецов убил для него трёх уток-гнездовок. Он знал все места, где укрылась от врагов птица, и подгребал лодку в густые заросли камышей прямо к гнёздам. Утята и утки были заповедные, непуганые, смотрели на них круглыми, непонимающими глазами. Да и охотничий сезон ещё не начинался, не гремело нигде.

После каждого выстрела Клык радостно выпрыгивал из лодки в воду и, отфыркиваясь, плыл к убитой птице, утопившей голову. Хозяин, когда тот возвращался, подхваливал его, гладил, помогал влезть в лодку. Егерь молчал.

— Шо молчишь, Володя? — спросил Хозяин, счастливо улыбаясь. — Охота ж какая! А красиво как, посмотри!

— Я же говорил вам, останетесь довольны, — ответил Кузнецов, удивляясь перемене в лице Хозяина: оно было человеческим. — Мы для