— Луиза… — Она протянула руку вес еще всхлипывающей девочке. — Луиза, мне… мне очень стыдно. Я не хотела этого говорить. Не подумала, дура.

По крайней мере, она не ляпнула: «Прости меня». «Неси свой крест сама, самовлюбленная сучка».

Титреано приобнял Луизу за плечи, но девушка продолжала рыдать.

— Мой ребенок… — простонала Луиза прерывисто. — Они убьют его, если нас схватят.

Титреано ласково взял ее за руку.

— Вы… в тягости?

— Да!

Всхлипывания стали громче.

Женевьева раскрыла рот.

— Ты… беременна?

Луиза мотнула головой, растрепав волосы.

— Ох! — Сестренка слабо улыбнулась. — Я никому не скажу, Луиза, правда! — серьезно пообещала она.

Луиза шумно сглотнула и воззрилась на сестру. Потом ее разобрал смех, и сестры крепко обнялись.

Кармита постаралась не выдать изумления. Помещичья дочка вроде Луизы, высшая из высокородных — и на сносях без мужа! Интересно, кто…

— Ладно, — с неторопливой решимостью проговорила она. — Это еще одна причина вывезти вас с острова. Пожалуй, главная. — Сестры поглядывали на нее с исключительным недоверием. Что ж, трудно их винить. — Я клянусь вам, — продолжила Кармита, — что мы с Титреано сделаем все, чтобы посадить вас на самолет. Так, Титреано?

— Воистину так, — серьезно ответил одержимый.

— Вот и ладно. — Кармита подобрала вожжи и хлестнула своего пегого, сбавившего шаг. Конек вновь перешел на размеренную рысь.

«Одно доброе дело, — подумала она, — одна капля достоинства за шесть часов катастрофы. Этот малыш будет жить. Бабушка, если ты за мной приглядываешь и если ты можешь хоть как-то помочь живущим — сейчас самое время».

И — эта мысль не оставляла ее — кто тот мальчишка, которого не испугал Грант Кавана, кто осмелился коснуться его драгоценной дочки? И не просто коснуться, судя по всему. Ошалевший романтик или настоящий герой?

Кармита рискнула бросить на Луизу опасливый взгляд. Так или иначе, а девочке повезло.

На бортах длинного крытого грузовоза, припарковавшегося на третьем уровне подземной стоянки под мэрией, красовалась эмблема метамехкорпорации «Тароза» — стилизованная пальма и орбита электрона. Место было выбрано у самого служебного лифта, и восемь человек — шестеро мужчин и две женщины, — выбравшиеся из грузовика, все носили фирменные темно-красные комбинезоны. Из кузова одна за другой покорно выкатились три бесколесные тачки, заваленные ящиками и оборудованием.

Один из рабочих подошел к лифту, вытащил из кармана процессорный блок, набрал что-то на панели, помедлил, набрал что-то снова. Опасливо покосился на своих невозмутимых спутников.

Но процессорная сеть здания приняла кодовый сигнал с блока, и двери лифта с шипением отворились.

Эммет Мордден непроизвольно обмяк от облегчения. В прошлой жизни он страдал «медвежьей болезнью», и, похоже, хворь эта собиралась перебраться за ним в новое тело. Во всяком случае, в животе опасно бурлило. С ним всегда такое случалось, когда приходилось работать на переднем крае. Он был техником поддержки — по крайней мере до того дня в 2535 году, когда его босс пожадничал и прокололся на этом. Полиция потом утверждала, что налетчикам предлагали сдаться, но Эммету Морддену было уже все равно.

Он запихнул процессорный блок обратно в набитый карман и вытащил вместо него набор инструментов размером с ладонь. Интересно наблюдать, как далеко ушла техника за семьдесят пять лет — принцип тот же, но цепи и софтвер значительно сложнее.

Ключ из набора открыл защитную крышку над панелью ручного управления лифтом. В розетку интерфейса Мордден воткнул оптоволоконный кабелек, и процессорный блок вспыхнул простеньким дисплеем. На то, чтобы дешифровать команды управления лифтом, ушло восемь секунд. Потом подпрограмма слежения была стерта.

— Мы вошли, — объявил Эммет, выдергивая кабель. Чем проще было электронное оборудование, тем лучше оно работало рядом с одержимыми. Отключив большую часть функций процессорного блока, Мордден обнаружил, что может заставить его работать, хотя низкая эффективность все еще беспокоила.

Пока команда затаскивала в лифт тачки и втискивалась сама, Аль Капоне хлопнул Эммета по плечу.

— Отлично сработано, Эммет. Я тобой горжусь.

Эммет выдавил слабую благодарную улыбку, прежде чем нажать кнопку, закрывающую двери. Решимость, с которой Аль подмял под себя группу одержимых, он даже приветствовал. Прежде они только и делали, что спорили, как лучше добывать новые тела для одержания. Девяносто процентов времени уходило на свары и попытки подсидеть ближнего. Те немногие договоры, которые удавалось заключить, держались на волоске.

Потом пришел Аль и спокойненько так объяснил, что теперь он тут главный, спасибо всем большое. Эммета совершенно не удивило, что человек, проявивший такую целеустремленность и ясность мысли, оказался наделен и выдающимися энергистическими способностями. Двое попытались возразить. И палочка, которую Аль Капоне так беспечно вертел в руке, выросла в бейсбольную биту.

После этого возражений не последовало. А самое веселое — и в полицию не настучать!

Эммет не был уверен, чего боится сильней — силы Капоне или его бешеного характера. Но он был всего лишь шестеркой: делаешь что говорят, и ладно. Если бы еще Аль не настоял, чтобы Эммет этим утром тащился с ними…

— Верхний этаж, — приказал Аль. Эммет вдавил кнопку. Лифт поехал.

— Так, ребята, — раздавал Каноне последние указания, — помните, что с нашей силой мы всегда можем пробить себе дорогу. Но это наш единственный шанс завладеть городом с одного удара. Если нас обломят, дела пойдут со скрипом, так что держимся плана, о'кей?

— Точно, Аль, — горячо поддержал его Бернард Олсоп. — Я с тобой.

Несколько его спутников глянули на Бернарда с едва скрываемым презрением.

Аль широко ухмыльнулся, не обращая на них внимания. Бо-оже, как это здорово — начинать снова с нуля, не имея за душой ничего, кроме амбиций! Но в этот раз он заранее знал, куда бить. Спутники натаскали его в истории прошедших веков. Администрация Новой Калифорнии была прямым потомком правительства США. Федералы. А к этим ублюдкам у Капоне был старинный счет.

Брякнул звоночек, когда двери лифта отворились на сто пятидесятом этаже. Первыми вышли Дуайт Салерно и Патриция Мангано. Улыбнувшись троим служащим, проходившим по коридору, они испепелили разом всех ударом белого огня. На пол упали обугленные тела.

— Все в порядке, — проговорил Эммет, сверившись с процессорным блоком. — Тревоги нет.

— Тогда за дело, ребята! — с гордостью возгласил Аль.

Конечно, все изменилось с тех пор, когда его шестерки — Ансельми, Скализе — выходили на улицы Цицеро. Но у этих новичков есть хребет и есть занятие. И как же замечательно снова быть в деле!