– А что? – непонимающе спросил я.

– А то, что в ближайшее время может прийти настоящий следователь, который также потребует, чтобы его пропустили к девушке. Вот тогда доктор и скажет, что уже приходил какой-то полицейский, и он ему разрешил встретиться с пациенткой. В этот момент и всплывет фамилия Самохвалов, и настоящий следователь может вычислить, кто приходил, и тогда мне грозит нагоняй от начальства… Ого! – вскинулся майор. – А вот, кажется, и в самом деле настоящий следователь! – Он кивнул в сторону остановившейся машины, из которой выбрался полицейский. – Давай сматываемся отсюда, пока мы не влипли с тобой в скверную историю с превышением мною своих полномочий.

Мы с майором ускорили шаг и свернули в сторону за живую изгородь, скрывшую нас от полицейского, который не спеша направился к приемному отделению больницы.

Попрощавшись с Самохваловым, я отправился к дому, где снимала квартиру ныне покойная Татьяна Арсеньева, хотел поговорить с соседями, возможно, кто-то что-то знает об обстоятельствах смерти девушки.

Пока ехал, позвонил родителям Алины. Общался я с ними с помощью телефона Алины, который находился все так же у мамы девушки.

– Добрый день, Вероника! – сказал я в трубку, когда женщина ответила на звонок.

– Ах, это вы, Игорь! Здравствуйте. У Алины все вроде бы хорошо.

– Я в курсе и даже повидал ее сегодня.

– Вы ее видели? – удивилась и обрадовалась женщина. – Как вам удалось? Нас с Виктором в реанимационное отделение не пустили.

– Да вот так сумел пройти. Она выглядит бодро. Передавала вам привет. Так что не беспокойтесь. Девушка настроена позитивно, думаю, день-два, и ее переведут из реанимации в обычную палату.

– Это было бы здорово, – взволнованно ответила женщина. – Спасибо вам большое за весточку от дочери.

– Да что вы, рад был сообщить, что с Алиной все в порядке.

Подъехав к нужному мне дому, я припарковал автомобиль у первого подъезда. Подождал немного, дожидаясь, когда кто-либо из соседей выйдет из дому или войдет в него. Дождался. Вышла мама с маленькой девочкой и крохотным велосипедом на прогулку. Я проскользнул в подъезд. Торкнулся в одну дверь, в другую, но никто ничего толком о погибшей Татьяне не знал. Некоторые даже и не слышали о том, что в одной из квартир подъезда погибла девушка.

Наконец повезло, на шестом этаже наткнулся на старшую подъезда, которая сказала мне, что на девятом этаже проживает близкая подруга женщины, которая сдала квартиру погибшей девушке. Возможно, она и в курсе случившейся трагедии и может ответить мне на интересующие меня вопросы. Поблагодарив женщину, я отправился к двери указанной мне квартиры. Нажал на звонок, внутри раздалась мелодичная трель, затем с обратной стороны двери кто-то подошел, приложил глаз к дверному глазку, и сухой трескучий мужской старческий голос осведомился:

– Кто вы?

– Из полиции, – соврал я. – Провожу опрос соседей погибшей девушки.

Дверь открылась на ширину цепочки, и в образовавшейся щели возник абсолютно лысый старик, с длинным мясистым носом, выцветшими бровями, большим ртом и дряблым подбородком. Одетый в спортивную майку и в спортивные же штаны.

– Покажите удостоверение, – потребовал он и протянул руку.

Для таких вот случаев, чтобы дурачить обывателей, выдавая себя за полицейского, у меня было липовое удостоверение сотрудника полиции. Я достал его из курточки и протянул хозяину квартиры. Он ушел, по всей видимости, за очками, его шаркающие в домашних тапочках шаги раздавались в квартире, затем он вернулся к двери, закрыл ее, для того чтобы снять цепочку, и, распахнув дверь, вручил мне удостоверение.

– Проходите, Владимир Андреевич, – назвал он меня по имени-отчеству, указанному в липовом удостоверении полицейского.

Я поблагодарил старика, переступил порог квартиры и закрыл за собою дверь.

– Я хоть и в курсе всех дел, касающихся съемной квартиры, где погибла девушка, жена рассказывала, но лучше вам услышать рассказ из первых рук. Проходите в гостиную, сейчас она выйдет к вам. Между прочим, у нас уже один полицейский был, дня два назад.

– Я знаю, – сказал я, пряча глаза, поскольку врал напропалую и боялся, как бы блуждающий взгляд не выдал хозяину квартиры, что я липовый представитель власти.

Гостиная была маленькой, в нее с трудом вмещались диван, два кресла, телевизор и обеденный стол. В комнате стоял застоявшийся запах, ее давно не проветривали, оно и понятно, старики боятся сквозняков.

Я сел в кресло. Несколько мгновений спустя в комнату вошла полная старушка в мягких тапочках, простенькой юбке и пестрой блузке. У нее были длинные с проседью, заплетенные в косу волосы, округлая, с дряблыми щеками, полными губами, вздернутым носом головой и узкими то ли заплывшими жиром, то ли от природы такими глазами. Я как воспитанный мужчина при входе женщины поднялся, старушка степенно сказала голосом учительницы, входящей в класс, при виде которой ученики встали из-за парт:

– Садитесь. Меня зовут Клавдия Павловна, – представилась она.

– Владимир Андреевич, – представился я тем же именем, которым представлялся мужу старушки, тем самым, что было написано в моем поддельном удостоверении полицейского.

– Честно говоря, я удивлена вашим визитом, – сказала старушка, садясь в соседнее кресло. – Приходившему пару дней назад полицейскому я все подробно рассказала. А тут вдруг приходите вы.

– Дело об убийстве гражданки Татьяны Арсеньевой передали мне, и потому я решил снова обойти соседей и поговорить о погибшей девушке, – не моргнув глазом, соврал я.

– Да, да, такая беда, такое горе родителям. А ведь такая молодая была, такая интересная, красивая. И у какого ирода на нее рука поднялась!

– Расскажите все, что вы знаете о квартире номер шестьдесят три и девушке, которая снимала квартиру.

– Если честно, я не очень-то знала девушку, которая жила в квартире моей подруги Аллы Кузьминичны. Мы с нею давно дружим. Адрес, кстати говоря, и номер телефона я приходившему до вас вашему коллеге давала.

– Это хорошо, – для того чтобы хоть что-то сказать, вставил я.

– Так вот, Кузьминична хорошая женщина, добрая, отзывчивая. Она мне доверяет и даже дубликат ключа у меня держит. У Кузьминичны загородный дом. Не ее, конечно, сын дачу построил, туда мать переселил, чтобы дом, значит, обитаемым был. Она с радостью туда поехала, все же там не так одиноко, как здесь в четырех стенах. Она овдовела несколько лет назад. Так одна-одинешенька и жила. А там на даче участок, огородик у нее, садик, тепличка, живность кое-какая имеется. Все веселее да разнообразнее с живностью, да садом и огородом возиться. А квартиру здесь она сдает, на эти деньги живет, да еще сыну подкидывает. Девушка эта, царствие ей небесное, – старуха перекрестилась, – месяца три как квартиру сняла. Вроде ничего девушка, не гулящая, не пьющая, не курящая. Деньги за квартиру платила исправно. У нее, как я поняла, спонсор какой-то был. Он и квартиру ей оплачивал. Жила на широкую ногу девушка. Это я почему так говорю, – задала сама себе вопрос пожилая женщина и сама на него ответила: – Да потому что жених-то этот, Андрей, женщину ей нанял, чтобы в квартире прибирала да еду готовила.