на все, то сегодня уточняю детали заранее. Место очень лакомое, но теперь я буду более осторожной.

Эльвира прожигает меня взглядом. Очень цепко смотрит, будто старается просветить мои мысли, как рентгеном.

— Каждое утро в десять часов ты обязана приносить в мой кабинет свежий кофе.

Я охотно киваю и жду дальнейшие инструкции, но Кириянова вдруг замолкает.

— И все? — непонимающе переспрашиваю.

— Из основных требований — да. А вообще мне нужна молчаливая тень, которая будет всегда на подхвате. График работы плавающий, ты можешь быть мне нужна на час, а можешь на весь день до полуночи. Заявляю, что оплата будет больше, чем в том клоповнике, где ты сейчас работаешь. Но и некоторые требования от меня тоже будут.

— Какие?

— Первое: все, кто работают со мной, для начала проходят через руки моих стилистов. Твоя самобытная внешность, Катрин, совершенно не вписывается в стандарты современной моды. И второе: тебе нужно похудеть. Килограммов на пять точно. Это обязательно…

У меня непроизвольно открывается рот. Если честно, после нервотрепки с мужем я уже похудела на пять и даже гордилась подсохшими боками, а Кириянова требует скинуть еще столько же.

Заметив мою растерянность, Кириянова добавляет:

— …В здоровом подтянутом теле здоровый дух. Абонемент в сеть спортивных залов возьмешь на стойке секретаря. Они оплачиваются моей компанией.

— То есть я принята? — изумляюсь.

— Само собой, нужно еще посмотреть, действительно ли ты готова к работе со мной. Будет испытательный срок, а выполнение моих условий послужит подтверждением твоей заинтересованности. Если у нас все сложится, то после испытательного срока подпишем договор.

— Поняла, — снова киваю. — А когда мне нужно преобразиться?

Кириянова дергает уголками губ.

— Уточни у Лили — девушки, которая тебя сюда провожала.

— Хорошо.

— А теперь можешь идти, Катрин.

Я встаю с кресла. Выхожу из кабинета.

Кириянова не производит впечатления доброй тетушки, она скорее акула, которая своего не упустит. Держится холодно, строго, но подсознательно я не ощутила от нее вибраций гадости или подлости.

Лили говорит мне приехать завтра к обеду.

Прощаюсь с ней и выхожу на улицу.

Сегодня мне уже некуда спешить. Чтобы сэкономить деньги, топаю на автобусную остановку. Пока жду автобус, достаю из сумочки телефон и вижу девять пропущенных звонков с незнакомого номера.

Я к таким звонкам стала относиться настороженно. Даже программу на телефон скачала, чтобы смотреть, у кого и как подписаны номера в телефонных книгах, опасаясь случайно нарваться на мужа. Но программа показывает, что со мной хотела пообщаться некая Рая.

Решаю ей перезвонить.

Звонок принимают после первого же гудка.

Вот только из динамика доносится голос свекрови:

— Катерина, девочка моя, здравствуй! — щебечет она ласково. Такой тон совершенно ей не свойственен. — Что-то я опять со своего телефона до тебя дозвониться не смогла, постоянно сбрасывает…Пришлось у соседки телефон взять, пока в гостях у нее сижу.

Естественно! Из черного списка тебя никто не доставал!

Но раз уж свекровь оказалась настойчивой, решаю с ней поговорить:

— Здравствуйте, Лариса Федоровна. У меня все нормально. Вы как?

Она тут же стонет, словно только и ждала от меня этого вопроса.

— Плохо, Катерина, очень плохо. На кого же ты нас всех оставила?

— А что такое? — спрашиваю я с долей любопытства.

— Невозможная эта Кристя, одно горе с ней! Капризная, наглая, ленивая девка. Ничего по дому делать не хочет. Целый день на диване лежит, слова ей не скажи. Чуть что не по ее — пузом своим шантажирует. Говорит, в ванну горячую прыгнет или тяжести поднимать будет, если я на нее прикрикну. Я уже устала на два дома жить, с утра Юре обед готовлю, а потом к Тимофею еду. А этой мерзавке даже не совестно. Не жалеет меня совсем, только деньги на новые вещи ей подавай. И сколько ни давай, все мало!

Все познается в сравнении.

Меня свекровь тоже не любила, но я была очень удобной. Вырвавшись из токсичных отношений, теперь я это хорошо сознаю.

Свою мать я потеряла рано и пыталась найти маму в свекрови. В рот ей заглядывала, угождала, слова поперек боялась сказать, перед каждым ее приходом пышки домашние стряпала или булочки, но так и не заслужила, чтобы она приняла меня как дочь. А ее сына я любила реально за то, что он есть.

И свекровь в Тимофее души не чает.

Она даже перед праздниками ему звонит и заранее говорит, чтобы Тим не заморачивался и не покупал подарки. Ей жалко, чтобы сын тратил на нее свои деньги.

И я тоже брала с нее пример. Говорила, что мне ничего не нужно, или специально заказывала дешевую ерунду типа носочков, шампуня для волос…

А сейчас с горечью понимаю, что не нужно было жалеть взрослого мужика, надо было золотые подарки требовать или наличные. Тогда бы сейчас не испытывала проблем.

Но, к сожалению, я очень любила их семью и доверяла им больше, чем они того заслуживают.

— Так она же беременна, гормоны шалят, — напоминаю я.

— Вздор! Я тоже была беременной и не вела себя, как чокнутая шантажистка! Дома убиралась, мужу готовила, на руках портки стирала — и ничего, не переломилась. А эта…

Сама того не замечая, вовлекаюсь в разговор. Лариса Федоровна жалуется, а я пытаюсь ей помочь уже по дурацкой привычке.

— Погодите, — перебиваю ее, — Тимофей говорил, что собирался делать тест ДНК и узнать, его ли это вообще ребенок. Вы результат получили?

— Ах, тест! — возмущается она. — Кристя наотрез отказалась делать его, такой скандал закатила, как только услышала о нем. Кричала, что Тимофей ее унижает. Ох, Катеринка, чует мое сердце, что ребенок не наш. Они даже расходились на несколько дней, но потом Тимофей снова приволок ее в квартиру, да еще и прописал…

Слова свекрови вонзаются мне в грудь острой шпилькой. На мгновенье становится так больно, что я невольно шикаю и прикасаюсь к месту, где бьется сердце.

— …А я подожду, — продолжает свекровь, — пока младенец родится, и погляжу на него. После родов пусть хоть запрыгается в ванну с кипятком! Все нервы уже вытрепала. Шубу у Тимофея требует новую, когда первую еще не сносила — где это видано?! А на рождение первенца заказала себе машину. Иномарку! Да кто она такая, чтобы настолько дорогие подарки просить?! Тимофей с ней отощал, стал как велосипед. Ходит загруженный, ни радости, ни счастья в его глазах нет. Я уж грешным делом подумала: черт с ним, с этим внуком, пускай алименты Кристе платит, а ты бы… обратно… вернулась… Может, у вас бы тоже ребеночек получился? В нашу породу.