На Эльзе было новое платье. Она дрожала от радостного волнения; на ее щеках горел румянец, яркий, как роза на шляпе.

– Уже все? – спрашивала она после каждого акта. – Или будет продолжение?

После спектакля они ехали домой в экипаже. Эльза прижала ладони Джулиуса к своей груди и воскликнула:

– Ах, разве это не чудесно?

Джулиус рассмеялся – так забавно было наблюдать за ней.

«Почему я все это делаю? – спрашивал он себя. – Мне ведь все это скоро наскучит, да и дела поважнее найдутся». Но вслух он сказал:

– Ты моя милая.

В сентябре они поехали на омнибусе в Хэмптон-корт[32], где прокатились на лодке по реке. Эльза радостно щебетала, опустив руку в воду, под завистливыми взглядами, которые женщины бросали на ее платье, а Джулиус в шутку велел ей раскрыть зонтик, потому что все мужчины пялятся на нее, а он ревнует.

Весь следующий день ее одолевала какая-то усталость – утром она проснулась с тяжестью во всем теле и обнаружила, что ночная рубашка мокрая от пота. А еще к ней вернулся изматывающий кашель.

«Наверное, на реке простудилась, – думала она. – Джулиусу не скажу, а то рассердится».

Ее бросало то в жар, то в холод, весь день она просидела в комнате, чувствуя себя разбитой и несчастной.

– У тебя больной вид, – сказал ей Джулиус вечером.

На следующий день она наложила румяна на щеки, сказала ему, что чувствует себя лучше, и отправилась за покупками. Вернулась она снова очень уставшая и много кашляла.

Вечером Джулиус был бодр и полон воодушевления – ему удалось сбить цену участка. Три часа он торговался и победил, цену утвердили – все равно довольно высокую, но он мог себе позволить столько заплатить. Оставалось только подписать бумаги, и участок перейдет к нему. Строительные работы предполагалось начать в ноябре.

– Вот это да, – отозвалась Эльза и попыталась улыбнуться и порадоваться вместе с ним, но из-за этой нелепой слабости ей было не по себе.

Она ни к чему не притронулась за ужином, в то время как Джулиус умял огромную порцию. Он был в великолепном расположении духа, вел себя шумно и грубовато и занялся с ней любовью, несмотря на то что она жаловалась на усталость.

Перед рассветом Эльза неожиданно проснулась с чувством безотчетного страха. Над ней будто нависла какая-то пелена, которая грозила вот-вот накрыть ее и задушить. Грудь сдавило, что-то терзало ее изнутри, кашель рвался наружу, но так мучительно, как будто если дать ему волю, то внутри разверзнется рана. Она села на постели; в глазах все поплыло. Эльза ощупью дошла до умывальника, чтобы налить себе воды. Но стоило ей поднять кувшин, как в груди волной поднялся удушливый кашель. Слабея и почти теряя сознание, она схватилась за умывальник и резко пришла в чувство от странного, затхлого привкуса во рту – горло наполнилось теплой пенистой жидкостью, отдававшей ржавчиной. Эльза открыла рот, содрогаясь в приступе тошноты, извергая эту жидкость из себя, а потом зажгла свечу и увидела на дне таза кровь.

«Вот оно, – подумала Эльза, окончательно проснувшись. – То, о чем говорил тогда доктор. Ну почему, почему это случилось сейчас, когда я наконец так счастлива?»

Она вытерла рот и села на стул. Джулиус зашевелился во сне, что-то бормоча, и проснулся от света.

– Ты чего? – спросил он.

– Заболела, – ответила она после минутного колебания.

– Съела что-то не то?

– Нет.

– Ложись-ка спать, – сказал он.

На Эльзу навалилась беспомощность и непреодолимая усталость. Ей хотелось, чтоб Джулиус развеял ее тревогу, сказал, что все будет хорошо.

– В тазу кровь. – Собственный голос казался ей далеким и совершенно чужим. – Наверное, придется позвать врача.

– Кровь? – переспросил он спросонья. – Ты порезалась?

Она покачала головой; ее начал бить озноб.

– Кровь вышла из меня, когда я кашляла, – сказала она. – И не чуть-чуть, а полный рот. Это кровотечение. У одной из девушек Ахмеда такое было – мы по очереди за ней ухаживали. Так что я точно знаю.

Он уставился на нее. Медленно подошел к умывальнику и принялся разглядывать содержимое таза.

– Кровь, – произнес он недоуменно. – Кровавая пена. – Он покачал таз из стороны в сторону. – Как такое могло у тебя из груди выйти?

– Не знаю, – ответила она. – Это кровотечение. Так и бывает.

Джулиус налил ей стакан воды, не зная, что делать.

– На, выпей, может, лучше станет.

Эльза выпила глоток и отставила стакан в сторону.

– Отнеси меня в постель, – сказала она.

Две слезы медленно скатились по ее щекам. «Совсем ослабла», – подумал Джулиус. Она была такая легкая. От ее ночной рубашки пахло застарелым потом. Он уложил ее в постель и накрыл одеялом.

– Полежи спокойно и попробуй уснуть, – предложил он. – Если утром не станет лучше, я приведу врача.

Эльза ответила не сразу.

– Он столько всего пропишет. Будет так много расходов. Что, если мне понадобится сиделка?

– Да ладно тебе! – возразил он. – Вряд ли все так серьезно. Полежишь денек-другой, попьешь бульону. Доктор тебя вылечит.

Эльза задержала его руку в своих ладонях.

– Ты не понимаешь, – сказала она. – Это не пройдет, если полежать несколько дней. Мне надо было дать себе отдых давным-давно, еще несколько месяцев назад или даже лет. Кровотечение могло открыться в любой момент, и вот теперь это случилось. Вылечиться можно, только если поехать в Швейцарию, нанять лучших докторов. А это долгие месяцы упорного лечения и много расходов. Ты не можешь себе такое позволить.

– Не преувеличивай, – возразил он упрямо. – Не может все быть так серьезно.

– Что проку притворяться, что все хорошо? – сказала она. – От этого лучше не станет. Надо смотреть правде в глаза. Никто не виноват, это должно было случиться рано или поздно. Только жаль, что сейчас, когда я была так счастлива…

Она осеклась и молча уставилась в потолок, вспоминая исхудавшее, страшное лицо той танцовщицы на фоне яркого покрывала, как она страдала три месяца, а перед самым концом тянула руки куда-то ввысь.

– Я поговорю с врачом, – повторил Джулиус. – Он скажет что-нибудь толковое. Я в этом ничего не понимаю, я никогда не болел. Врач-то уж должен знать, что делать.

Он подумал о том, что утром подпишет бумаги на покупку участка.

Ну почему Эльзе приспичило заболеть именно сейчас? Он должен купить этот участок. Нет, никто и ничто не помешает его планам.

– Не думаю, что ты долго проболеешь, – продолжал Джулиус. – Если как следует полечиться, ты скоро поправишься. Наверное, это еще из-за погоды, вон сентябрь какой жаркий выдался.