– Не всё. Я знаю.

– От твоего каменного сердца расходятся широкие круги, – мягко заметила Саша, и Кель улыбнулся, уловив намек на их давний разговор о природе видений.

Девушка зашла в комнату, и Кель последовал за ней, закрыв дверь. Саша пристроилась на краю кровати, рыжие волосы водопадом рассыпались по плечам. Это живо напомнило ему тот день, когда она стояла в потоках ливня, цепляясь за остатки платья, а он, в свою очередь, цеплялся за остатки здравомыслия.

Он любил ее тогда. Он любил ее сейчас.

Любил с той самой минуты, когда она открыла черные глаза навстречу лунному небу Квандуна и поприветствовала его так, словно ждала этой встречи вечность. Теперь Кель должен был ей об этом рассказать.

Разом потеряв волю к сопротивлению, он опустился перед ней на колени, и Саша привлекла его ближе: руки баюкают склоненную голову, пальцы рассеянно блуждают в волосах.

– Ты видишь… нас? – прошептал Кель в поисках поддержки.

– Видя тебя, я редко вижу себя, – шепнула Саша в ответ. – Но надеюсь на это.

Кель обхватил ее за пояс и потянул на себя, пока их тела не соединились, как две идеально подогнанные детали – от носа до колен. Несколько секунд Саша невесомо парила в его объятиях, глядя на мужчину сверху вниз: руки лежат на плечах, глаза пытливо вглядываются в лицо, в тонких чертах читается нетерпение. Одна ладонь Келя соскользнула с узкой талии, огладила огненные волосы, приподняла подбородок – и их губы наконец встретились.

Кель был слишком взволнован, чтобы стоять, а потому увлек Сашу на пол, не в силах хоть на секунду замедлиться и осознать происходящее. Гром, грохочущий в конечностях и животе, переместился в сердце, просочился сквозь кожу и собрался предательской влагой в уголках глаз. Чертовски тянуло расплакаться. Кель никогда не испытывал ничего подобного – не с женщинами, не в такой обстановке, – но сейчас ему хотелось только уткнуться в Сашину грудь и зарыдать.

Вместо этого он втянул воздух сквозь зубы, проследил губами путь от изящных ключиц до солнечного сплетения – и замер с закрытыми глазами, прижавшись лбом к ее животу.

Он был счастлив. И это ощущение разрасталось в нем с каждой секундой – потомок того щекочущего чувства, которое он испытал при известии, что Сашу радуют его поцелуи. Он был… счастлив. Хотя на этот раз даже никого не убил. Не было ни меча в руке, ни вольгар в небе; Кель просто лежал на каменном полу, обнимая Сашу, ее волосы опутывали его, точно золотые нити, а беспокойное сердце билось прямо под щекой.

– Жил однажды человек по имени Кель Джеруанский, который мог вырывать деревья с корнем, – начал он, еще сам в точности не зная, что собирается сказать.

– Наверное, он был очень сильным? – без запинки подхватила Саша.

– Да. Самым сильным.

Саша тихо рассмеялась, и по ее груди прошла дрожь.

– Он побеждал львов, наводил страх на медведей, а однажды даже разорвал десяток вольгар голыми руками. Однако он был одинок. И в сердце у него было темно.

– Не так уж темно, – пробормотала Саша.

– Тсс. Это моя история.

Саша слегка ущипнула его, и он приподнялся, чтобы снова ее поцеловать, наказывая губами и языком и не находя в себе сил оторваться ни на секунду.

Когда Кель все-таки отстранился, ему было нечем дышать, взгляд прикипел к розовым губам, а в мыслях царила полная неразбериха. Сашины глаза и губы умоляли о продолжении, но Кель понимал, что, если сейчас же не вернется к истории, с разговорами на сегодня будет покончено.

– Однажды он встретил прекрасную девушку, чьи волосы сияли, словно рассвет, а кожа была отмечена солнцем. – Саша притихла, и руки Келя, ласкающие ее спину, замерли. – Эта девушка была добра к Келю, хотя он оставался холоден. Была терпелива с ним, хотя он злился. И была мягка, хотя он был жесток.

Кель заставил себя посмотреть на Сашу. Черные глаза влажно блестели – настоящие бездонные колодцы, в которые было так легко упасть. И все же он не мог отвести взгляда.

– Она всюду следовала за ним, держала за руку в темноте и помогала найти путь домой. Она даже пыталась сразиться за него с вольгарами. У нее не очень хорошо получилось. Но она старалась.

Ах. Улыбка. Отлично. Грудь Келя снова сдавило – напрасно он силился протолкнуть в легкие хоть глоток воздуха.

– Могучий воин, самый сильный в королевстве… – Кель замялся, не зная, как сказать, что он ее полюбил.

Все слова казались избитыми и затасканными, выцветшими и пустыми. Потому он преподнес ей другую правду.

– Могучий воин… стал счастлив. И больше никогда не был одинок.

Влага в уголках Сашиных глаз все копилась, пока к вискам не пробежали две мокрые дорожки. Кель поспешил перейти к главному, ему было мучительно видеть ее слезы, пусть даже и радостные.

– Саша Килмордская, Солемская, Инокская, Яндарианская и своя собственная, станешь ли ты Сашей Джеруанской?

– Сашей Келя? – спросила она.

– Сашей Келя, – подтвердил он.

– Я и так твоя, помнишь? – улыбнулась она, словно говорила «да» уже тысячу раз.

– А я твой, – прошептал Кель.

Саша просияла сквозь слезы, и у него опять перехватило дыхание.

– Мы объявим о помолвке. Тирас даст свое благословение. И если тебе нужно в Килморду, я поеду с тобой.

– Скоро? – спросила Саша. Пухлые губы были еще влажны от поцелуев.

– Очень скоро, – пообещал Кель.

Она приникла к его рту – жадно и неистово, – и Кель ответил ей с таким же пылом. Но он не собирался брать ее на полу. Не в первый раз. Он будет хорошим любовником, мудрым и бережным. Джентльменом. Впервые в жизни ему действительно этого хотелось. Он попросит ее взять его, но не прежде, чем отдастся сам.

Кель подхватил ее на руки, поднялся и уложил на кровать. Саша неотрывно следила, как он распускает шнуровку ее платья, избавляет от одежды и наконец касается голой кожи. Она не закрыла глаз, чтобы ускользнуть от него в слепом удовольствии, не отвернулась в подушку, не остановилась пустым взглядом на мерцающем огоньке свечи. Нет, она смотрела прямо на него, впитывая каждое движение ладоней со всем возможным вниманием и благоговением.

Подушечками больших пальцев она касалась уголков его рта, словно ей было недостаточно просто чувствовать поцелуи, которые Кель впечатывал в ее губы и кожу. Саша не отвела взгляда и когда он разделся сам и прильнул к ней разгоряченным телом. Не смутилась от настойчивых движений, не вздрогнула под его весом – лишь притянула ближе с широко распахнутыми глазами, вдыхая запах Келя, пока он погружался в нее все глубже и глубже.

Не осталось ни тайн, ни печалей, ни сокрытого, ни потерянного. Прошлое и будущее умерли, а на смену им пришло бессмертное настоящее.

Она видела его.