Чего больше никогда не вижу – это странных теней или птиц. Да и защитой меня тоже больше никто не окружает. Так что и эта проблема решается как-то сама собой...

Абсолютному счастью мешает только одно «но».

Появившиеся после подписания контракта с Фирэллен кошмары, в которых я слышу и вижу смерти тех, кто умер за семьдесят лет до моего появления в этом мире.

Жуткие, выворачивающие меня наизнанку, заставляющие просыпаться от криков и слез сны.

И эти кошмары вынуждают меня действовать.

***

Сэмаэль арэ Нерт

Поначалу ничего из задуманного им не получалось.

Кабинет ректора не открылся, хотя Сэм пытался сделать это несколько раз. Сперва сам – тайно. Позже – договорившись с ректором Анной.

Прима арэ Льес, конечно же, тоже была заинтересована в снятии магической печати. И дело тут было не только в традициях и престиже. И не в шепотках за спиной от тех, кто утверждал, что раз ректорский кабинет все еще закрыт, значит, у академии нет управления. Впрочем, находились и такие «доброжелатели», кто говорил это ей прямо в лицо. И были они не только из драконьего племени.

Нет, доступ в кабинет давал куда больше, чем просто статус. Уникальные артефакты и ректорский архив – вот главные сокровища, что скрывались за запертой магией дверью.

Но это – для нее. У Сэма же были свои причины стремиться в свой прежний кабинет. Потому что именно там хранились его записи и расчеты по тому злосчастному ритуалу. И если откуда и следовало начинать поиски ответов на вопросы о том, что же семьдесят лет назад пошло не так, то именно оттуда.

Прима Анна не смогла войти в ректорский кабинет одна. Сэм в одиночку тоже не смог. Но раз они оба неожиданно оказались в статусе глав академии, то вдвоем у них это могло получиться. По крайней мере, все предварительные расчеты по замыканию контура указывали на это.

Не вышло.

Тогда несколько раз пересчитав вектора направления полей и их контуров, Сэм пришел к выводу, что один из «ключей» кабинета – это или его личная аура, или аура примы Анны. Но вот второй – это Элирэ. Но разве такое было возможно, если она была мертва?

Другие варианты того, чтобы разобраться в смертях студентов, тоже ничего не дали. Нет, в библиотеке «Истона» нашелся целый стеллаж, посвященный этой трагедии. Что было совсем не удивительно. Но, увы, для Сэма это было совершенно не полезно.

Потому что ни в биографиях погибших, ни в газетных статьях, ни в отчетах независимых и государственных расследованиях, устроенными кланами Нерт и Льес, не было единства. Возможно, его не было, потому что каждый пытался обвинить в случившемся кого-то другого.

Льесы упирали на то, что Нерты заигрались и почувствовали себя слишком всемогущими, раз одному из своих разрешили сотворить такое. Нерты, наоборот, сводили все к самим студентам, которые оказались в трагический момент зависимы только от главы академии, и напирали на то, что вот если бы за теми студентами был могущественный клан, никто бы из них магию и жизнь не выкачал бы... Независимые эксперты выбирали позицию того клана, которому симпатизировали.

А, возможно, единства не было потому, что никто, кроме Сэма, не знал истинных мотивов проводимого ритуала и то, какие цели тогда преследовались. Но Сэм-то знал!

Да только характер смертей указывал на то, чего не было. А то, что было – словно никак и не влияло на события. И чем больше Сэм пытался расчетами и сопоставлениями выяснить причину этого, тем больше он только запутывался. И он никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то с самого начала повел ритуал по совсем другому пути. Но кто это мог быть?

Ответ снова был только один. И снова указывал на Элире.

Но неужели она могла вот так зачем-то убить себя, выбросив в реальность столько бесхозной сырой магии? И если могла, то зачем?

Без открытия кабинета ректора, Сэм не мог найти ответы и на это.

И это все – на фоне утомляющей и какой-то неправильной Истинной связи. Такой, которая все больше подводила его к мысли без объяснения причин прекратить любые встречи с Татьяной.

И не ради него, нет. А ради девчонки, которая просто не знала, каких демонов он скрывал за равнодушием. И с каким трудом это давалось ему каждый день. С него было достаточно ее злости на него. Не хватало еще презрения, отвращения и ненависти.

А потом однажды это закончилось.

В какой именно момент его связь с Татьяной перестала быть острой и болезненной, он не мог сказать. Еще вчера все было, как обычно. И даже находится с ней в одном мире было трудно: ни один его вдох не был свободным и легким, в каждом из них была растущая и пугающая его потребность в ней. Видеть, дышать, чувствовать, прикасаться... Что угодно, лишь бы была рядом.

Но на следующее утро Сэм, проспав дольше обычного, проснулся совершенно спокойным. Будто кто-то все отменил или выключил. Или вылечил его от этой тяжелой и изматывающей болезни каким-то неизвестными чарами.

По началу Сэм не поверил в то, что случилось. Ни откаты, ни связь так работать были не должны. По крайней мере, он ничего про такие случаи не знал. Но уже днем, когда на урок к нему Татьяна прибежала откуда-то запыхавшаяся и веселая, он впервые за все время решился сократить те самые шаги между ними.

Сделал это – и сразу же убедился, что никаких обостренных чувств между ними больше нет. И настолько был поражен этому факту, что другой – что у девчонки в окружении случилось что-то хорошее, прошел мимо него. А позже ему вовсе стало не до ее личной жизни.

Так и не выяснив толком, что же именно с ним было, он решил, что раз ничего больше к девчонке не чувствует, то сперва нужно решить самые главные задачи. А всякие магические псевдо-аномалии оставить на потом.

Для начала нужно было разобраться, как же на самом деле погибли студенты.

Личных ресурсов Сэма для этого было мало. Но на счастье, прима ректор тоже была заинтересована в этом. И уговорить ее помочь с расследованием и через нее нанять лучших частных сыщиков не составило труда.

Сэм мог сделать это сам, никого не посвящая в планы и сомнения. Тем более, если этот «кто-то» был из Льесов. Но, хоть его тело, измененное магией перевертышей еще на Земле, и его аура, измененная уже в Акрле, не могли выдать истинную личность, действовать совсем открыто он не стал. Особенно, помня замечание Фирэллен на празднике.

А что, если альва права и он действительно слишком самоуверен? Или вдруг она все-таки донесла на него кому следует?

Чтобы знать это наверняка, для начала ему нужно было встретиться со старой подругой. А после праздника Светения у Сэма не было никакого желания хотя бы пересекаться с ней, не то, чтобы встречаться. И уж тем более по такой причине, как гибель студентов и Элире.

Так что, между тем, чтобы обратиться за помощью к старым друзьям и к новым неожиданным союзникам из давних врагов, Сэм выбрал второе.