И не прогадал.

Нанятые Анной арэ Льес детективы в кратчайшие сроки собрали обширное досье на всех погибших и их семьи. А также на всех, кто тоже попал тогда под действие ритуала, но не погиб и дожил до этих дней. И даже на тех, кто стал свидетелем трагедии и тоже все еще был жив и здоров.

Эти данные рассказали Сэму многое. И не только о том, что он не ошибся в предположениях и в тот день студенты умерли не из-за его ритуала. А еще о том, что кто-то всеми силами пытался это скрыть. Потому что несколько магов, которые после пытались дать разоблачающие интервью, исчезли или погибли при таинственных обстоятельствах.

Кто был этот кто-то, хотя бы из какого клана, Сэм не мог даже предположить. Как и то, кто же тогда вмешался в ход ритуала, а, самое главное, как. Но то, что ответ на это кроется в запертом кабинете ректора, Сэм больше не сомневался.

Этот кабинет нужно было открыть! Любым способам. Но тут Сэм просто не знал, что еще сделать. Оставался только один вариант – на время лишить защиты всю академию, полностью перенастроив весь его контур.

Это не только было слишком рискованно для него, ведь если он не справится, он полностью и на долго лишит себя магии. Но это было опасно для всей академии. Потому что никто точно не знал, из каких именно чар сплетена защита «Истона», так как каждый ректор добавлял в нее что-то свое и улучшал их на свой вкус.

Но вдруг помощь пришла оттуда, откуда он ждал ее меньше всего.

От Татьяны.

Татьяна

В очередной раз проснувшись от собственного крика, я уставилась в чернеющий потолок. Ох... Спасительная темнота. Никогда в жизни особенно не любила ее, но с недавних пор вид ночной комнаты стал неким якорем. Стоило только ее увидеть, как сразу вспоминала, где я и кто я.

И что я – живая, целая и невредимая. А не плавящаяся в серебристом свете до костей, пока мне магией же выкручивают эти самые кости.

И что можно дышать – легко и свободно. А не задыхаться от удушенья, пока расплавленное «серебро» вливается в горло.

Ужасный серебристый свет и отвратительное жидкое серебро. За ночи кошмаров я успела возненавидеть их до такой степени, что меня напрягала любая магия, которая была похожа на них.

А, между тем, я знала сразу два похожих по цветам проявления силы. Свет из сна очень сильно напоминал о Фирэллен, а жидкий «металл» о перевертышах. Поэтому сперва я думала, что эти кошмары – это просто трансляция моих переживаний. Какая-нибудь психологическая ерунда, связанная с проекцией чего-нибудь куда-нибудь.

По началу, когда это только началось, я так и думала. Было много причин так считать.

Ну, хотя бы то, что начались они как раз с того дня, как я стала официально работать у Фирэллен. А боевая форма этой альвы имеет именно такой же яркий и запоминающийся серебристый цвет, какой заполнял во снах-кошмарах все пространство. А еще она просто обожала носить одежду в этом цвете или похожих на него оттенках. Эдакая ледяная королева. Хотя, мне кажется, красный был бы ей больше к лицу.

Что же касалось полиморфов, то тут все объяснялось Айраной, ставшей моим непосредственным начальником. Она ведь обучалась на мага этого направления. И в любое свободное время то растила себе птичьи ногти, то лисий хвост, а то и кошачьи уши.

Из ее рассказов я узнала, что такие трансформации даются с трудом. Более того, они требуют от мага полного контроля над собственным телом и, что самое главное, над чувствами. Изменения физической оболочки не могут быть безболезненными. И Айране все еще было больно порой даже немного отрастить собственные ногти или покрыть кожу на руке чешуей, а потом вернуть все обратно. И она предупреждала, что и первые целые обороты – это настоящее испытания для мага на выносливость и болевой порог.

В общем, моим снам было, чем вдохновляться.

Но когда эти сны повторились несколько раз, и я как-то с утра поинтересовалась у Отти, а чем можно полечить кошмары, оказалось, что в пределах «Истона» их вообще не может быть. Вот так просто. Магия академии работала на то, чтобы обучающиеся тут думали об учебе. Ну, или по крайней мере, не имели к этому серьезных препятствий.

А уж точно не чувствовали себя то одним, то другим студентом, которого вдруг ни с того, ни с сего скручивала эта самая боль и выжимала досуха.

Вот когда я это узнала, тогда-то и поняла, что мои кошмары – это совсем не сны. А воспоминания. Причем не мои. Ну а когда я проснулась от крика, ужаса и боли и на следующую ночь, стало понятно, что само по себе это не пройдет. И я стала искать «лекарство».

Начала с библиотеки, но так и не смогла объяснить библиотекарю, что мне нужно. Потому, что не могла рассказать ему о своей связи с Сэмом. Тогда я попыталась расспросить об этом у примы ректора, но поймать ее для разговора мне было очень сложно. Когда я была свободна, ее никогда не было в кабинете. Что и не удивительно. Уверена, дел у нее хватало.

Самым простым решением казалось то, что надо было пойти и озадачить моей проблемой Сэма... Но оно же оказалось и самым трудным. Несколько раз я пыталась заговорить с ним об этом. Но каждый раз сворачивала разговор, стоило ему только смерить меня фирменным надменно-удивлено-равнодушным взглядом. А я, за это лето, признаться, ужасно устала от этих взглядов.

Чувствуя себя трусихой и глупышкой, я, между тем, так и не смогла признаться в этих снах и спросить, что же мне с этим делать. Как и не смогла рассказать ему, что теперь работаю на Фирэллен. Я не хотела, чтобы между мной и им снова появилось что-то личное. Я столько времени училась относиться к нему, как к тому, кто просто дает мне нужные знания, что перешагнуть эту границу обратно не смогла. Это было сильнее меня.

Так что оставался только один вариант – разобраться самой, не вовлекая в это вообще никого лишнего. И с чего же начать?

И пока мои глаза привыкали к темноте ночной комнаты, разбавленной светом лун за окном, я все-таки придумала, с чего. У меня же все еще лежала та самая газета, подложенная Тайрэнном. А еще была оставленная им записка, на которой, как я уже знала, было вовсе не указание на место для свидания, а координаты стеллажа в библиотеке. И, судя по всему, то, что могло там лежать, было как-то связано и с Сэмом, и с погибшими студентами.

Озаренная этой догадкой, я резко встала с кровати. Чаша-светильник тут же зажглась на стене, разогнав темноту мягким и густым, как сливочное масло, теплым светом. Бросив взгляд на браслет-часы, я убедилась, что до утра еще много времени. Но я точно знала, что больше не усну. Поэтому не стала откладывать поиски в долгий ящик, а сразу же принялась за задуманное. В конце концов, библиотека в «Истоне» «работала» круглосуточно. А ночные коридоры здесь были не опаснее дневных.

Сборы не заняли много времени. А свернутая газета, снова все также перетянутая браслетом, подаренным Сэмом, нашлась сразу же.

Блеск чистейших бриллиантов кольнул в груди застывшей болью. Но эту тень давнего разочарования я тут же прогнала. Ничего между мной и Сэмом не было и быть не могло! И то, что сейчас все кончилось, как только закончилось действие отката, только подтверждает это!