- У вас кризис семейной жизни? Пять лет брака?

Юля развернулась, направившись к выходу.

- Хочешь об этом поговорить? - донеслось ей в спину.

- Я здесь и всегда готов тебя выслушать, дорогая. Помни об этом!

Юля поджала губы, мотнула головой. Советы по семейной жизни от прожженного ловеласа? Не хватает только праведных нравоучений от какого-нибудь извращенца.

И никакого кризиса в семье у них нет. Просто взрослые люди со сложной работой. Руководящей. С детьми. С тэоратом. Одно только восстановление после извержения сколько сил отняло. До сих пор разгребают. Потом академия. С кучей срочных и не очень дел. Шестой. Майра. Дом с бытовыми мелочами, в которых тонешь без шанса выплыть.

Жизнь она такая… Поманит ярким праздником, а в «жили они долго и счастливо» столько прозы заключено…

Одно радовало – по скуке оставалось лишь скучать. Дети, особенно двое, это нескончаемый сюрприз. То разбитая коленка, то шумная ссора с бурным примирением, то притащенный из парка дикий зверек, которого до появления Юли успели запихнуть в игрушечную кроватку и старательно кормили фруктовым пюре.

Но Кайлес прав… страх отравлял. Выстраивал стену между ней и миром. И дети стали более дерганными - их пугал ее страх.

Это не Фильярг от нее отстранился, а она от него, пока искала подходящий момент для разговора. Да и за обман надобно будет спросить… Удумал тоже скрывать состояние Шестого от его ассары?! Ни в какие ворота…

После возвращения из академии она полная решимости направилась в кабинет мужа.

Был выходной, но глава тэората работал. Юля потерла виски, задумываясь, когда они последний раз полноценно отдыхали семьей? Выходило, что после отпуска на Земле ни разу. Надо заканчивать с трудоголизмом. Первый месяц нового учебного года подошел к концу, учебный процесс вошел в свое русло, можно выдохнуть и расслабиться.

Постучалась, вошла. Фильярг, морща лоб, сидел за столом, погруженный в чтение каких-то бумаг.

- Огонек! – улыбнулся ей радостно, привставая и Юля ощутила себя жирной такой свиньей...

Страх убивает любовь, а тайны ядом отравляют отношения. И Юля чувствовала себя практически убийцей собственного счастья.

- Прости, - прошептала. Фильярг непонимающе вздернул брови.

- Прости, если помешала, - сказала Юля, подходя к столу.

- Брось, - отмахнулся Фильярг, с ненавистью посмотрел на бумаги, ткнул в них пальцем: - Настоящие убийцы.

Вышел из-за стола и, прежде чем Юля успела и слово сказать, крепко обнял, с силой прижимая к поверхности стола.

- Знаешь, - прошептал горячо на ухо, - я тут подумал, а давно мы не зажигали огонь за пределами спальни.

Юля покраснела. Вцепилась в плечи мужа, ощущая, как внутри разгорается пламя возбуждения.

- Мне надо тебе кое-что сказать, - прошептала она с придыханием.

Щелкнул замок на двери. Платье поползло вверх. Белыми тенями заскользили на пол важные – а как иначе – бумаги.

- После, - пообещал Фильярг, прикусывая кожу на шее и укладывая жену на поверхность стола.

Юля вскрикнула. Выгнулась, принимая мужа. Врут, что приедается. У них с каждым разом выходило все лучше. Еще бы роли матери и жены не вступали в противоречие друг с другом, было бы совсем идеально.

В кабинет требовательно постучали, когда они уже поправляли одежду, обмениваясь легкими поцелуями.

- Леди ассара, дети с вами?

Юля охнула, внутренности обожгло тревогой, сердце рухнуло куда-то вниз. Она распахнула дверь. Глянула испуганно на Фарну – няню.

- Они пошли к себе. Я их сама отправила на второй этаж.

Девушка прижала ладонь ко рту, смотря на нее расширившимися от страха глазами, замотала головой, выпалила:

- Они не дошли до детской.

- Спокойно, - собранный и полностью одетый муж встал у нее за спиной, - они не могли уйти далеко. Сейчас проверим дом. Скорее всего они на кухне.

Но детей не было на кухне, не нашлось в загонах вальшгасов, на детской площадке в парке. На поиски были подняты слуги, безмолвные прочесывали территорию дворца.

Магический поиск результата не дал. Амулеты до сих пор работали со сбоями после извержения вулкана, а тут:

- Что-то экранирует, - проговорил тускло Фильярг и Юля ощутила, как ее накрывает волной паники. В голове бились тысяча и одно предположение, каждое хуже остального. Она положила руку на горло, сдерживая подскочивший пульс. Заставила себя успокоиться и, ни на что особо не надеясь, послала мысленный зов. Особенные же у нее дети. Вдруг, если они в опасности, сработает?

- Личинка, мы тут, - до боли знакомо громыхнуло в голове. Возмутилось: - Чего орать-то?

- Драго, - прошептала еле слышно Юля, пошатнулась, но была подхвачена Фильяргом, а муж, удерживая ее в руках, уже отдавал команды обследовать парковое побережье.

- Мы не должны, взрослые будут ругаться, - проговорил Иль, смотря, как сестра открывает потайной ход из бокового коридора второго этажа. Они регулярно ходили по нему с Шестым на тренировки. Знакомый путь удачно вел на побережье.

- Мы быстло, - парировала Оля, сосредоточившись на непростом магическом замке, - мама занята. Няня не знает, что мы велнулись. Никто не хватится. А вдлуг он улетит?

Иль засомневался. Про калкалоса им столько рассказывала мама. Приключения Драго были лучше любой сказки. И когда огонек сегодня подсказал, что в парке на берегу спит волшебный зверь, они сразу поняли, кто это.

- А если это не тот калкалос? – нахмурился Иль.

Оля покусала губы. Вздохнула. Потеребила подол платья, признавая правоту брата.

- Тогда мы глянем и слазу домой. И не бойся, они людей не едят. Навелное.

Зимний шторм был в самом разгаре. Злой ветер срывал шапки пены с волн, гнул деревья, пинал по песку кучки водорослей, носил ветки. Серое небо вобрало в себя краски дня и недовольно ворочалось рыхлыми тучами. Было промозгло. Весна внезапно решила, что рановато ей в свет и в воздухе пролетали колючие редкие снежинки.

Выйдя из портала, Юля поежилась, благодарно приняла накинутый ей на плечи сюртук. Муж остался в одной рубашке и решительно зашагал в сторону лежащей на пожухлой траве серо-зеленой чешуйчатой громаде и двум крошкам, сидевшим под укрытием теплого бока.

- Фильярг, - испуганно крикнула Юля, видя, как муж сурово закатывает рукава рубашки, - подожди, надо разобраться.

- Зачем? – донес ветер злое. - Я уже шесть лет