Решение Пея кажется легкомысленным, но оно было продиктовано и карьерными амбициями. Много лет спустя он рассказал газете «Нью-Йорк Таймс» о своем мальчишеском увлечении. В детстве Пей наблюдал за строительством отеля в Шанхае: «Я не мог удержаться, чтобы не заглянуть в котлован. Именно тогда я решил, что хочу строить».

Просмотрев каталоги американских колледжей, он поступил в Пенсильванский университет, чтобы изучать архитектуру. Покинув дом в 1935 году, Пей отплыл в Сан-Франциско, а затем сел на поезд до Филадельфии. В университете его быстро настигло разочарование. Он отставал от однокурсников по базовым дисциплинам, например, по черчению. Ио Мин Пей понял, что его интересует современная архитектура, а не классический стиль бозар, популярный в то время в академических кругах. Молодой человек решил перевестись в Массачусетский технологический институт и изучать инженерное дело. Но дальновидный профессор перехватил юношу и убедил вернуться к изучению архитектуры. Пей разрывался между тем, чему его учили, и тем, как он представлял себе будущее архитектуры.

Инженерное дело и архитектура – это разные, но дополняющие друг друга дисциплины, одинаково необходимые для работы. Инженерное дело применяет науку и математику для решения проблем, связанных с проектированием, созданием и использованием двигателей, машин и сооружений. Архитектура – это искусство и практика проектирования и строительства зданий.

Знакомая внутренняя борьба, не правда ли? Представлять прекрасное будущее, но тратить время на закладку прочного фундамента. Вы понимаете, как должна выглядеть ваша жизнь, но все равно выслушиваете мудрые советы от наставников, по крайней мере некоторое время.

Архитекторы (и инженеры) знают, как важно иметь прочный фундамент. Но я представляю, какое нетерпение переполняло Пея во время учебы в Массачусетском институте. Особенно трудно сдерживать творческие порывы студенту стало после знакомства с великим пионером модернизма Ле Корбюзье. Пей вдохновлялся работами Фрэнка Ллойда Райта и Людвига Мисо ван дер Роэ. Эти мастера раннего архитектурного модерна были его образцами для подражания. Еще до окончания колледжа Пей знал, чем хочет заниматься и что будет делать. Его уникальное видение расширило понимание модерна.

В 23 года Ио Мин Пей окончил Массачусетский технологический институт. Юноша получил золотую медаль Американского института архитекторов и вступил в братство архитекторов «Альфа Ро Чи». Он уже встретил свою будущую жену – Айлин Лоо, студентку колледжа Уэллсли. Пей подумывал вернуться в Китай или уехать в Европу, но условия военного и послевоенного времени заставили его передумать. (Пей снова увидит Китай только в 57 лет.) А пока архитектор строил семью и получал стипендию Массачусетского института. Потом ему присвоили степень магистра в Гарварде, и он начал там преподавать. Его жена Айлин получила степень магистра в Гарварде по ландшафтной архитектуре.

Пею был 31 год, когда он начал карьеру коммерческого архитектора. Мужчина пришел на работу в фирму Webb and Knapp, занимавшуюся недвижимостью. Компания принадлежала авторитетному нью-йоркскому застройщику Уильяму Зекендорфу. Согласно газете Boston Globe, эпатажный Зекендорф искал «величайшего неизвестного архитектора в стране». Директор нашел Пея.

В фирме Зекендорфа Пей работал над разными проектами. Среди них были торговый центр «Рузвельт Филд» на Лонг-Айленде и станция «Ланфан-плаза». Еще два проекта построены в Денвере. Все идеи Пея представляли собой не просто отдельные здания, а скоординированные решения для городской среды.

Пей создал собственную полунезависимую фирму в 1955 году. При этом большая часть работ по-прежнему выполнялась по заказу Webb and Knapp. В число заказов входили: застройка квартала Кипс-Бэй в Нью-Йорке, района Сосайети-Хилл в Филадельфии, а также здания Сесила и Иды Грин в Массачусетском технологическом институте.

Пей много времени уделял управлению проектами. Он больше руководил, чем проектировал. Все меньше времени уходило на творческие аспекты архитектуры, на воплощение собственных идей в жизнь. Пей и его коллеги официально отделились от фирмы Зекендорфа в 1960-м. Компания Ио Мин Пея базировалась в Нью-Йорке, но работала по всему миру. Предприятие архитектора насчитывало до 300 сотрудников. После смерти Пея фирма превратилась в Pei Architects, которую сегодня возглавляют его сыновья, получившие образование в Гарварде.

Между 1960 годом и триумфом Пея в Лувре в 1989 году компания вела большие и малые проекты. Они возводили коммерческие, корпоративные и муниципальные здания, университеты, торговые центры и жилые комплексы. Работали над часовнями и частными домами. Проектировали библиотеки, отели, музеи, симфонические залы и другие сооружения, связанные с искусством (например, Зал славы рок-н-ролла в Кливленде). Его стиль эволюционировал от бетонных фасадов до чистых геометрических форм и почти экспериментального использования стекла. Несопоставимые элементы здания сочетались с окружающей природой таким образом, что в них появлялся визуальный смысл. Искусство и практичность в работах Пея сливались воедино.

Пей удостоен многочисленных наград. Он получил Президентскую медаль Свободы США 1992 году. За профессиональные достижения ему вручили Золотую медаль Американского института архитекторов в 1979 году. Но и это еще не все. Ио Мин Пей – обладатель Прицкеровской премии, японской Императорской премии и Золотой медали Королевского института британских архитекторов.

В карьере Пея были и неудачи. К ним относится башня Джона Хэнкока, спроектированная Генри Коббом из фирмы Пея. Я хочу уделить некоторое время обсуждению этого показательного эпизода, который был «мучительным» для архитектора, по словам газеты Boston Globe.

Закладка шестидесятиэтажного здания Хэнкока на площади Копли в Бостоне началась в 1968 году. Проблемы возникли сразу же. В ходе работ были повреждены историческая церковь Троицы, канализационные линии и другие подземные коммуникации. В мягком грунте Копли-сквер образовались провалы. Хуже всего то, что по мере строительства окна, составлявшие фасад здания, начали выпадать от ветра. Первоначально во всем винили перепады давления между внутренним и внешним пространством. Эти же перепады мешали нормальной работе внешних дверей. Но и это не самое страшное. От сильного ветра здание раскачивалось.

В журнале Architecture Week, в статье под названием «Когда плохие вещи случаются с хорошими зданиями», выдвинули множество предположений, объяснявших проблемы башни. Одни считали, что здание слишком сильно раскачивалось на ветру. Это действительно было проблемой, но не причиной вылетающих окон. Другие считали, что ромбовидная форма башни создавала слишком большую нагрузку на стекло. Но окна были спроектированы так, чтобы выдерживать гораздо большую нагрузку, чем та, которой они подвергались. Некоторые верили, что проблема возникла из-за усадки здания. Журналисты же пришли к выводу: «На самом деле проблема заключалась в самом стеклопакете». Эффектный стеклянный фасад башни стал ее уязвимым местом.

Окна по форме напоминали сэндвич – два очень тонких стекла с изолирующим воздушным пространством между ними. Стекла удерживались на расстоянии друг от друга свинцовой лентой, припаянной к их краям. «Изоляционный блок с уплотнением из свинцовой ленты был лучшим продуктом того времени. Дорогой материал хорошо подходил для относительно небольших листов прозрачного