Боится. Теперь это очевидно и бросается в глаза. Уверена, именно он наказал ее. И всё происходит так обыденно, что пугает, ведь я в такой обстановке жить не желаю.

— Тебе подарил? — вздергивает бровь Тагир и усмехается, глядя на сразу побледневшую Наилю.

— Н-нам, — исправляет свои слова сразу же первая жена, а я желаю скукожиться и забиться в угол.

Вижу, что Тагир готов снова выпалить очередную колкость, но кидает взгляд на меня и стискивает челюсти, более не произнося ни звука. Он отходит, давая нам пространство и воздух. Я же содрогаюсь и решаю побыстрее расправиться с одеждой. Мне всё равно что надеть, поэтому беру первое попавшееся платье, яркое, зеленое, с вышивкой и поясом, но, обернувшись, замечаю, что Наиля морщится. Быстро же пришла в себя. Она живучая, словно червь, которого из раза в раз разделывают на доске, а он всё равно продолжает шевелиться.

— Неудачный выбор, Ясми, зеленый подчеркнет твою бледную кожу. Ты видишь мало солнца. Тебе надо гулять. Ты должна быть здорова, чтобы выносить ребенка.

— Хорошо, — выдавливаю из себя, и тут же взгляд Тагира впивается в меня, как тысячи игл. И я понимаю, что он слышит мой голос и понимает, что обет направлен только на него. Только ему я не дарю ни звука. Взгляд его темнеет, но он продолжает молча наблюдать за нами и лишь шумно дышит, тем самым вызывая волнение.

— Что “хорошо”? Какая ты рассеянная, Ясми! — смеется Наиля, изображая безумное веселье. — Так какое платье нравится? Красное? Малиновое?

“Боже! Любое!” — хочется мне закричать, но я не дам им понять, как меня выводит из равновесия их присутствие.

— Давай красное, — делаю выбор, и Наиля подлетает ко мне и прикладывает платье к телу. Мне противно от касаний ее рук даже через ткань, но что я могу сделать? Терпеть?

— Тагир, любимый, ты дашь нам одеться? — оборачивается она к нашему общему мужу. — Мы быстро оденемся и будем готовы тебя сопровождать.

Его ноздри раздуваются, а сам он с ненавистью смотрит на Наилю.

— Быстрее! — рявкает он почему-то и выходит, громко хлопая дверью.

И мы с бывшей подругой остаемся наедине.

Тагир

— Динар, — подзываю к себе начальника охраны, стоящего в коридоре в ожидании приказаний, — сопроводишь женщин к машине. Если не выйдут из комнаты через десять минут, поторопи.

— Да, господин, будет сделано, — коротко кивает он в ответ и быстрым шагом направляется к двери, посматривая на часы и засекая время.

Присматриваюсь к нему, вспоминая ненароком, как Наиля что-то говорила про его внимание к ее красоте. Ревности во мне нет, но надо понаблюдать за их отношениями. Порой взгляды могут выдать людей, даже мимолетные. Мне нужен надежный начальник охраны, которому я могу доверять. Предателям нет места в доме.

— Рад, что ты согласился, Тагир, не пожалеешь, будь уверен, — появляется из-за поворота Ахмет, поправляя лацканы сюртука, идет рядом со мной к выходу.

Чувствую, как от его вида у меня дергается глаз. Никогда не понимал, как наши мужчины пытаются уподобиться европейцам, одеваясь, как они, прививая себе жеманные манеры на людях, когда на самом деле внутри так и остались домостроевцами.

— Твоя жена подойдет позже? — спрашиваю, пока он не развил тему бизнеса дальше.

Нет желания выслушивать его бредни всю дорогу. Мне нужно основательно подумать и решить, как уладить вопрос с делением активов при разводе. Дом для Ясмины почти готов, так что переезд осуществим в ближайшие дни.

И как только беременность подтвердится, у меня будет весомый аргумент, от которого уже моему отцу не отмахнуться. Айдаровы сколько угодно могут быть уважаемыми друзьями нашей семьи, но я не поставлю жизнь своего наследника на кон. За годы жизни с Наилей давно уяснил: кредо “держи врага еще ближе” — с женщинами не работает.

— Она приболела, — всё же ответил на мой вопрос Ахмет, но глаза его блеснули сталью.

Хмыкнул и отвернулся, выходя на крыльцо дома. Знаем мы даже чем. В отличие от синяков на теле, фингал под глазом не скрыть даже с помощью женского марафета. Не очень-то любит он свою семью, даже за дочку не заступился, только поддакивал, говоря, что мужчина — истинный хозяин в доме.

Наиля за дело получила — как говорится, око за око, глаз за глаз — но вот позиция Ахмета вызвала лишь неуважение с моей стороны. Какой отец позволит так обращаться с дочерью? Будь у меня девочка, ни один мудак не посмел бы и пальцем ее тронуть, будь она хоть трижды виновна в любых бедах и преступлениях.

“А что, если родится наследница?” — прошептал внутренний голос.

От неожиданной мысли я закашлялся и двинул кулаком по грудине, пытаясь привести дыхание в норму. Такого варианта развития событий я как-то не ожидал, вот только перед глазами тут же встала маленькая копия Ясмины с такими же большими глазами, как у лани.

— А вот и моя звездочка, — цокнул языком Ахмет, глядя на вход в дом.

Стиснул челюсти и развернулся, разглядывая девушек. Наиля выглядела словно курица, обвешанная слепящими гирляндами. Бриллианты, откровенное платье с открытыми плечами, и платок, накинутый на голову, никак не спасал.

Перевел взгляд на Ясмину и потерял дар речи. Она надела подаренное мной платье, то самое красное, вот только сверху была накинула шелковая легкая абайя, скрывающая все открытые участки тела, оставляя открытым лишь лицо и ладони.

Ее наряд был почти монашеским с виду, вот только всё так облегало, что оставляло место воображению, демонстрируя и тонкую талию, и крутой изгиб бедра. Скромность, которую она излучала, заставляла делать стойку охотника, желать покорить ее.

— Все просто упадут от нашей красоты, Ясми, видишь, как Тагир напрягся? — рассмеялась переливчатым наигранным смехом Наиля, разрушив красоту момента вдребезги.

От меня не укрылось, каким острым неприязненным взглядом она посмотрела на мою вторую жену. Благо ничего не сказала. Стоит признать, что ее поведение — моя вина. Если бы мне было до нее дело, то я бы занялся ее воспитанием еще с первых дней брака. Вот только было плевать. Наиля оставалась вполне удобной женой, которую я не замечал месяцами.

Работал, развивал бизнес, порой не ночевал дома, а ей хватало тряпки или драгоценности, чтобы с улыбкой встречать меня и не упрекать ни в чем. Одного короткого слова было достаточно, чтобы она забилась в угол и покорно сидела там. А с приходом Ясмины покой дома нарушен. Что ж, я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать.

— Едем, — коротко киваю Динару, чтобы всё подготовил, и тот понятливо идет к автомобилю.

От меня не укрывается, какой взгляд Наиля кидает на него. Узнаю его. Такой вид у нее в те моменты, когда она планирует диверсию и очередную гадость.

— Да ты просто жеребец, Тагир, — улыбается, но не рискует хлопнуть меня по плечу Ахмет. — Две жены, да еще такие красавицы, все мужчины будут тебе завидовать. Что уж обо мне говорить, я и сам не отказался бы. Ух.