Например, ее дочери Хелен в 1871 году по рекомендации врачей пришлось провести зиму в Италии. Своих четырех детей она была вынуждена оставить под надзором бабушки. В ответ на запрос о состоянии детей Хелена получила от матери следующую телеграмму:

«Дети поживают замечательно, но бедная маленькая Луиза весьма безобразна».

Когда мать рассказала выросшей миловидной 18-летней принцессе Марии-Луизе эту историю, та набралась смелости спросить у бабушки-королевы, что было причиной для такого сообщения. Престарелая дама, не моргнув глазом, удивилась:

– Милое дитя, но это было правдой!

При каждой беременности Виктория была вынуждена почти что на год отходить от исполнения королевских обязанностей, возлагая их на супруга, поэтому этот период ее правления часто называют «Альбертинской монархией». Невзирая на большую загруженность государственными делами, Альберт проводил много времени с семьей: родители разговаривали между собой и с детьми по-немецки, отчего те в дальнейшем изъяснялись на английском с легким акцентом. Королевская чета с ее стремлением к созданию сплоченной семьи вызывала уважение у подданных, и некоторые историки склонны считать, что во время революций, потрясших Европу в 1848/49 годах, монархия в Великобритании уцелела не иначе как по причине положительного образа семейного гнезда королевы. Именно Альберт приобрел и перестроил королевские резиденции на острове Уайт и замок Бэлморал в Шотландии, установил систему водоснабжения в Букингемском дворце, закрепил введенный королевой Аделаидой немецкий обычай празднования Рождества с украшенной елкой и подарками. Вообще, викторианство, такое, каким оно обосновалось в нашем понятии, было, собственно, обязано больше вкладу Альберта, нежели его супруге. Следует отметить его склонность к резиденциям, по природе больше напоминавшим северную Германию.

К сожалению, несмотря на большие труды Альберта, положенные на создание такого образа монаршего семейства, опиравшегося на ценности среднего класса, который рос в Англии как на дрожжах, его отпрыски не выказали никаких стараний, дабы соответствовать ему. Больше всего бед происходило от принца Уэльского, Альберта-Эдуарда, которого всю жизнь в семье звали Берти. Невзирая на тщательно разработанный план по воспитанию потомства, Берти уже в семь лет проявлял больше интереса к спорту, нежели к учению. Отец с истинно немецкой строгостью подавлял все попытки сына отклоняться от ежедневного расписания, отчего у запуганного мальчика развилось заикание, на преодоление которого пришлось потратить несколько лет. Этот дефект превратился в наследственный и проявился у нескольких его сыновей и внуков, причем не всегда удавалось успешно устранить его.

Уже к 12 годам принц сложился в беззаботного приятного бездельника, так что доверить ему какое-то ответственное дело представлялось невозможным. Правда, он неплохо учился во время кратковременного пребывания в Оксфорде и Кембридже, но отец, боясь дурного воздействия соучеников, не позволял ему селиться вместе с другими студентами, а устраивал отдельно, снабдив штатом из конюших и слуг. Летом 1861 года Берти отправили на 10-недельные учения в лагерь гвардейского гренадерского полка под Дублином.

Отец поставил перед ним задачу, явно превышающую его способности: подниматься за неделю на одну ступень в звании. Вместо этого Берти попал в сети некой Нелли Клифден, местной красотки, мечтавшей покорить театральную сцену, но настолько сроднившейся с казармами, что она могла в ночной темноте безошибочно найти путь к койке любого мужчины. Когда отец напомнил ему в письме, что пришла пора подумать о женитьбе на какой-нибудь европейской принцессе, сын ответил, что вступит в брак исключительно по любви. Дабы родители отвязались от него, он согласился встретиться с ослепительно красивой датской принцессой Александрой, которая не произвела на него ни малейшего впечатления. Он вернулся в Кембридж, но временами наезжал в Лондон, чтобы встречаться там с Нелли.

Разумеется, эта история стала вскоре основной темой для пересудов, поэтому было необходимо срочно вырвать сына из лап коварной обольстительницы. В это время на Альберта навалилась куча забот как государственного значения, так и семейного. Виктория погрузилась в глубокий траур по случаю смерти матери, с которой примирилась после рождения первой дочери и поддерживала очень тесные отношения. Принц устал от нападок, обвинявших его в том, что во время Крымской войны он пытался оказать на парламент влияние в пользу России39. Помимо этого от постоянной переработки его стало подводить здоровье, Альберт страдал бессонницей, болями в желудке и тому подобными симптомами переутомления. Он лично отправился в Кембридж вразумлять Берти свернуть на путь добродетели и смирения, вернулся оттуда простуженным, заболел и 14 декабря 1861 года скончался. Правда, современные врачи подозревают, что истинной причиной смерти стал рак желудка.

Виктория была сокрушена горем и облачилась в траур, снять который ее уломали только в 1889 году. Более того, как раз приспела пора выходить замуж за принца Гессен-Дармштадтского ее дочери Алисе-Матильде. Мать новобрачной настояла, чтобы все участники церемонии явились в одежде либо черного, либо пурпурного цвета, так что свадьба имела вид натуральных похорон. Якобы даже большая часть приданого была изготовлена в черном цвете. Стало ли это зловещим предзнаменованием того рокового совпадения, что Алиса скончалась от дифтерита именно 14 декабря 1878 года?

Королева до конца своих дней так и не отошла от твердого убеждения, что именно Берти виноват в смерти отца, и относилась к нему соответствующим образом. Что же касается общественного мнения в связи с кончиной принца-консорта, то, похоже, его кратко выразил политик Бенджамен Дизраэли, написавший по этому поводу: «Сей немецкий принц правил Англией двадцать один год с такими мудростью и энергией, каковых не выказал ни один из наших королей».

Тут еще можно было бы прибавить, что именно Альберт привел, наконец, в порядок личные финансы королевской семьи, очень разумно вкладывая деньги и заложив краеугольный камень гигантского состояния династии Виндзоров. К тому же следует учесть, что Альберта из-за его принадлежности к немецкой нации не любили ни аристократы, ни политики, чуть не в открытую именовавшие его «немчурой». После смерти мужа Виктория вела полузатворническую жизнь, не переставая оплакивать безвременно почившего супруга, что сильно отдавало натуральным депрессивно-маниакальным недугом. Она перестала принимать участие в официальных мероприятиях и превратилась в своего рода живой символ империи. Каждый день прислуга должна была готовить костюм для ее супруга Альберта и наливать воду для утреннего туалета.