– Из-за таких, как вы, негодяев, крепость никак не возьмем! – зло выкрикнул сержант. – Давно бы уж осада кончилась, а тут мерзни, как собака.

Разношерстный конвой сочувственно загалдел.

– Не видать вам крепости как своих ушей, – сказал Иван твердо.

Угреватый размахнулся копьем, но раздумал.

– Ладно, летающий, с тобой разговор будет особый, – ухмыльнулся он. – Ты свое получишь.

Звуки осады стали глуше.

– Знать бы хоть, что сгинем недаром, – прошептал Антип.

Небольшой отряд свернул в рощу, монастырь исчез из виду…

В жизни каждого человека бывают дни, которые круто меняют его судьбу. Был такой день и у Сергея Чайкина.

В школе шел последний урок – по химии. Когда до звонка оставалось несколько минут, в класс вошел директор, а с ним какой-то незнакомый человек – плотный, с военной выправкой, хотя и в штатском. Двадцать пять пар ребячьих глаз с любопытством уставились на незнакомца.

– Друзья! – извинившись перед преподавательницей, произнес директор и поднял руку, чтобы прекратить легкий шумок, который возник в классе. – После урока прошу не расходиться. С вами хочет побеседовать Николай Андреевич Пухначев. Он сам вам представится…

Николай Андреевич оказался работником Генерального штаба РККА. Сережа, который сидел на первой парте, слушал его, боясь проронить хоть слово. Пухначев говорил не спеша, обстоятельно, с какими-то доверительными нотками в голосе. И говорил, главное, такие вещи, которые давно приходили Сереже в голову, которые частенько обсуждали ребята и на школьных вечерах, и просто в коридорах, и во дворе во время перемен.

– Вы, ребята, – надежда нашей страны, ее будущее, – говорил Николай Андреевич. – В ваших руках ее завтрашний день. Кому, как не вам, нести дальше знамя отцов? И потому уже сейчас вы должны готовиться к службе в армии, к защите Родины. А для этого необходимо многое знать и уметь.

Ребята переглянулись.

– Мы-то хотим готовиться к службе, – произнес за всех долговязый Димка, сидевший на камчатке, – но как это сделать?

– Даже в тир попасть не можем!

– Кружок планеристов не организовали – нет инструктора! – загомонили ребята.

– Не все сразу, – улыбнулся гость. – Вот об этом я и пришел потолковать.

Валя Егорова, невозмутимая отличница с круглым лицом, усыпанным веснушками, и в очках, подняла руку:

– Можно?

– Пожалуйста, – кивнул ей Пухначев, сидевший за учительским столом.

– Меня и других девочек интересует вопрос: как получить военную специальность, чтобы можно было пойти в Красную армию? – спросила Валя, порозовев от волнения.

– Вопрос ставится правильно, – кивнул ей Николай Андреевич. – Отвечаю: специальность можно приобрести в одной из школ Осоавиахима. Кстати, нам нужны не только ребята, но и девушки. Современная армия немыслима без медсестер, радисток…

– Запишите меня туда! – крикнул Димка, вызвав своей поспешностью общий хохот.

– Отлично. Там вы научитесь и стрелять, и на планерах летать, и мотоцикл водить, и машину…

– А самолет? – спросил Сережа.

– И самолет. Научитесь радиоделу, прыжкам с парашютом. А потом – милости просим к нам!

– Да вы нас к тому времени забудете, – выразил общее сомнение Димка.

– Не волнуйтесь, у меня память хорошая, – серьезно ответил Пухначев. – Я всех вас запомнил.

Беседа с Николаем Андреевичем затянулась до вечера. В заключение он пообещал помочь записать всех желающих в ближайшую школу Осоавиахима. Нужно ли говорить, что желающими оказались все? Предложили тут же составить список. Когда дело дошло до специальностей, желания разделились. Большинство ребят с Димкой во главе решили изучать самолет, чтобы стать пилотами. Девочек же больше привлекала специальность радисток. Когда очередь дошла до Сережи, он сказал:

– В парашютисты!

Ребята удивленно уставились на него: Чайкин оказался единственным среди них, кто выбрал парашютную специализацию.

– Хорошая вещь. Перспективная, – одобрил Пухначев, занося карандаш над списком. – Как твоя фамилия?

Сережа ответил.

– Чайкин? – внимательно посмотрел на него гость. – Фамилия знакомая. Ты не родственник Александра Христофоровича Чайкина?

– Сын.

– Вопросов нет, – развел руками Николай Андреевич. – Одно слово – наследственность.

– Охота тебе, Серега, всю жизнь прыгать на землю одуванчиком, парашюты испытывать, – произнес пренебрежительно Димка. – То ли дело – самолет! Давай переписывайся к нам, пока не поздно!

– Одно неотделимо от другого, – сказал Пухначев. – Чтобы покорить воздушный океан, нужно уметь не только взлетать, но и возвращаться. Так что летчик и парашютист – братья.

Пухначев прошелся между партами, сопровождаемый внимательными ребячьими глазами.

– Запомните, друзья, эти слова: воздушный десант, – произнес он со значением. – Солдат шагает по земле. Мы хотим дать ему крылья. Группы десантников можно забрасывать в тыл врага на парашютах. Конечно, создание таких отрядов – дело будущего. Тут многое от техники зависит: самолеты нужны соответствующие. Да и парашюты наши пока, честно говоря, оставляют желать лучшего… Но главное, конечно, – люди! Уже сейчас могу сказать вам по секрету, – улыбнулся он, – что в десантные войска будут набирать лучших из лучших. Самых сильных, ловких, умелых ребят. Десантник должен быть хорошо обучен. В принципе он должен уметь делать все. Сами понимаете, действовать ему придется в глубоком вражеском тылу, а это ох как непросто. Малейшая недоработка может погубить тщательно спланированную операцию… Не должно быть ничего, что было бы не под силу десантнику: надо – он машину поведет, на коне проскачет, патруль бесшумно снимет, языка возьмет. Короче, универсальная специальность – десантник! – закончил Пухначев.

Слушая Пухначева, Сергей припомнил далекое детство – уездный городок, ленивая речка Разиня, рыбалка, отец, рассказывающий о десанте. Тогда это казалось несбыточной сказкой, выдумкой. Теперь приобретает реальные очертания. И он будет, обязательно будет причастен к этому необходимому для страны делу!

До злополучного прыжка Андрей Балабанов никогда не жаловался на память. Однако уже по дороге в больницу, трясясь на двуколке, Андрей с беспокойством и ужасом почувствовал, что с его памятью происходит что-то странное. В результате удара что-то словно сместилось, и далекий мир истории, Смутное время, в котором он мысленно обитал, размышляя о нем долгими ночными часами, теперь становились для него реальностью. Это были яркие, красочные картины осады, героизма защитников крепости, и себя Андрей мысленно видел среди отважных ратников. Боясь, что потеряет сознание, он, торопясь, рассказывал о картинах, мелькавших перед его мысленным взором, человеку, спасшему его от верной смерти. Тот слушал поначалу рассеянно, а затем все более внимательно, стараясь все запомнить. По просьбе Андрея Чайкин и начал писать повесть о защитниках монастыря.