Ким неожиданно сложил руки на груди и усмехнулся:

— У меня есть условие.

— Условие? Какая дерзость. И чего же ты еще хочешь? Не рассчитывай на многое, пока ничего не сделал для меня!

— Поцелуй. Я хочу целоваться с Эммой Конни, а не с тобой. Ты можешь это сделать?

Селен пренебрежительно передернул плечами, но вслух сказал:

— Почему бы и нет? Её душа сейчас спит. На момент заключения контракта я могу принять этот облик.

— Отлично, — и, больше ни о чем, не спрашивая, Селен, приняв облик вампирки, наклонился к Киму.

Это был холодный церемониальный поцелуй (похоже, Селен, заключая контракт, не испытывая ни малейшего удовольствия), и губы Конни лишь скользнули по лицу Кима, но рыжий не собирался упускать свой шанс. Резко выдохнув, он притянул девушку ближе, целуя с отчаянной жадностью…

И только крик, раздавшийся позади Берли, разрушил иллюзию его счастья. Конни пришла в себя, и с силой оттолкнула его…

Морис не стала задерживаться в гостиной после ужина. Подслушав днем разговор Лиз и Памелы, о первом официальном свидании партнеров, Родани поняла, что ей совсем не хочется веселиться. Под внимательным взглядом Дороти, она накинула на плечи плащ, и вышла из школы, захватив с собой зонт. Начинался дождь.

Морис терпеть не могла осеннюю слякоть — темно, сыро, холодно, ветер срывает с деревьев последние листья. В такие дни любая мелочь может испортить настроение. А если учесть, что сейчас где-то уединились те двое, кого она так сильно любила и ненавидела, то неудивительно, что плечи вампирки тоскливо поникли…

Родани, шаг за шагом обходя парк, надеялась, что ни с кем не встретится. Особенно с поклонниками, которые наверняка вцепились бы в неё мертвой хваткой. Ей и так пришлось сослаться на головную боль, чтобы отделаться от Дороти, приглашавшей её на вечеринку.

Морис невесело улыбнулась, остановившись у школьных ворот. За ними петляла дорога, ведущая в поселок людей.

Почему ноги принесли её именно сюда? Чтобы причинить себе лишнюю боль? Или, хоть издали увидеть Симона, пусть и в объятиях счастливицы Конни? Еще раз убедиться, что она проиграла? Так человек старается коснуться больного зуба — пусть мучительно, порой, невыносимо, но не делать этого нельзя…

Вероятно, староста «вечернего курса» обладала шестым чувством, подсказавшим ей необходимость прогулки…

Редкие капли сменились сильным косым дождем. Морис уже собиралась повернуть назад, потому что зонт слабо защищал от влаги, и края плаща промокли, как вдруг, из-за поворота выскочил человек, едва не сбив её с ног. Вампирка открыла рот, чтобы гневно отчитать торопыгу, но слова застыли на губах, едва она рассмотрела, кто перед ней.

…Шелковая рубашка промокла насквозь, с волос стекали тяжелые капли, а глаза, всегда такие лучистые, казались огромными и почти черными на бледном лице. Перед Морис стоял Симон Спенсер, на данный момент, самый известный смертный в школе, сейчас выглядевший отнюдь не счастливым. Скорее он напоминал несчастного, измученного котенка, которого бросили жестокие хозяева…

«Бросили? Неужели?» — внезапная мысль так захватила Морис, что девушка не сразу сообразила, что делать. Они просто стояли, друг против друга. При этом Родани умудрилась ровно держать зонтик и не дрожать от позорной радости. Но староста «вечернего курса» была отнюдь не глупа — она боялась спугнуть «птицу», случайно попавшую в её силки, поэтому решила дождаться действий от Симона. Родани чувствовала, что сейчас произойдет что-то важное, что изменит их отношения, и повернет русло судьбы в нужном направлении.

У Спенсера был знакомый Морис, потухший и отчаявшийся взгляд. Два года назад она сама каждое утро сталкивалась с таким взглядом, глядя в зеркало.

— Морис… — хрипло произнес Симон. — Прости, что чуть не сбил тебя. Я, правда, не хотел. Просто я…

— Что-то случилось? — голос вампирки дрогнул. Морис еще не приходилось видеть спокойного и сдержанного парня в таком состоянии. — Нельзя бегать под дождем без верхней одежды, если не хочешь заболеть. — С этими словами она сбросила с плеч плащ и одним движением укутала им Симона.

Какое-то мгновение тот молчал, не двигаясь. Это время показалось Морис вечностью. Затем глаза Симона вспыхнули синим огнем, и он неожиданно подался вперед, прижимаясь к ней всем телом:

— Ты была права. Ты была права во всем, что касалось Эммы. Она не любит меня. Я для неё — лишь способ выжить и увеличить свою магическую силу. Как-то так.

Морис замерла, ощутив прикосновение холодных, дрожащих рук. Симону сейчас требовался друг, тот, кто мог бы его поддержать, хотя бы этот рыжий Берли, а вовсе не страстная любовница, мечтающая лишь о том, как прочертить кончиками пальцев по стройной шее невидимые полосочки или впиться поцелуем в полуоткрытые посиневшие губы. Что бы там не случилось…

«А что, собственно говоря, случилось? Если вдруг сработали чары доверия, которые Симон прежде отвергал, значит, Конни как-то себя подставила. Все, что я говорила прежде, все, что наплела тогда Симону — это ложь, неизящная выдумка. Но сейчас я могу проявить себя, ведь не найдется случая лучше, чем…»

— Я провожу тебя в твою комнату.

— Нет, я не буду ночевать там! — взвился Спенсер, сжав кулаки.

— Тогда, в гостиную «утреннего курса». Тебе нужно переодеться. Ким Берли и Анита помогут тебе, хм, прийти в себя. — Родани успокаивающе провела рукой по его спине.

«Темная кровь, у меня совсем нет опыта, когда дело касается чужих истерик. Хотя, Конни после стычек со смертными всегда приходила не в духе, но предпочитала не замыкаться в себе, а просто крушить все вокруг».

— Не хочу больше видеть Кима! Только не его! Он… Он целовался с Эммой. Я только что видел их во дворе кафе. — Симон отвернулся, пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы.

— Понимаю. Держись, Симон! Твоих слез не стоит никто, а уж тем более Конни, — шепнула Морис, осторожно обнимая парня.

«Но высокомерная до безумия Конни, зацикленная исключительно на себе, действительно целовалась с Берли? Странно. И неприятно. Нет, ни за что в это не поверю. Здесь скрывается тайна. С другой стороны, как же все удачно сложилось! Порой столько сил прикладываешь, чтобы уничтожить врага, а он ускользает, точно хранимый свыше. В таких случаях лучше всего затаиться и ждать», — размышляла Морис. Тут она заметила, как из-за деревьев показалась еще одна тень и тут же скрылась.

«Конни. Пришла поговорить с Симоном, увидела нас двоих, обнимающихся под зонтиком, и передумала. Гордая, во имя темной крови! Теперь умрет, но мириться не будет», — мысленно усмехнулась Морис. Да уж, ситуация сложилась, лучше не придумаешь.

— Я предупреждала тебя, Симон, по поводу Конни. Не хочу повторяться. Просто помни, что моим словам можно верить, и что я желаю тебе только добра. — Морис осторожно приобняла Симона за плечи и подтолкнула его в сторону школы.