Когда солнце начало садиться, ее терпение лопнуло, и она повернулась, чтобы уйти.

— Чего ты хочешь?

Увидев своего отца, стоящего в дверном проеме, она раскрыла рот от потрясения. За три года, прошедшие после смерти его жены, Уолтон Хейнсбери постарел лет на двадцать и похудел фунтов на тридцать. Он курил сигару и смотрел на дочь с нескрываемым раздражением.

— Пришла умолять меня снова включить тебя в мое завещание? Слишком поздно, юная леди. Я все отдаю на благотворительность.

— Я пришла не за деньгами, — сказала Лилли.

— Так я тебе и поверил!

Его слова возмутили ее.

— Я никогда не просила у тебя денег, и ты прекрасно это знаешь. — Гордо подняв подбородок, она добавила: — Я пришла только для того, чтобы сообщить тебе, что ты станешь дедушкой.

Он уставился на нее. Его лицо было очень бледным, кожа на щеках обвисла. Затянувшись несколько раз, он спросил:

— Ты беременна?

Она кивнула. Его взгляд упал на ее левую руку.

— И у тебя нет мужа.

— Я сама смогу позаботиться о себе и о ребенке.

— Не сможешь! — прорычал он. — Ты вернулась сюда, ожидая, что я, как и прежде, буду решать все твои проблемы.

Его обвинение было столь несправедливо, что Лилли больше не смогла сдерживаться.

— Ты никогда не решал моих проблем! Ты просто заставлял меня чувствовать себя глупой и беспомощной. С того момента, как ты узнал, что у меня дислексия, ты стал обращаться со мной по-другому. Так же, как с мамой, когда она заболела!

— Я любил тебя и твою мать и пытался заботиться о вас обоих.

— Разведясь с ней, когда она смертельно заболела? Бросив нас, чтобы построить этот дом для своей любовницы? Кстати, где Тиффани?

Уолтон отвернулся:

— Она ушла от меня несколько месяцев назад.

— О, — проронила Лилли, не зная, что сказать.

— Я никогда не хотел оставлять твою мать. Паула сама меня об этом попросила.

Лилли нахмурилась:

— Что?

— Когда я признался твоей матери, что у меня есть любовница, я поклялся ей, что, если она сможет меня простить, я стану образцовым мужем. — На его лице появилась печальная улыбка. — Но она прогнала меня и сказала, чтобы я больше не появлялся. Я исполнил ее волю и пришел только на ее похороны.

— Я не знала. Я думала…

— Твоя мать не хотела ничего тебе говорить, и я отнесся к ее решению с уважением.

— И позволил мне винить во всем тебя одного, — прошептала Лилли.

— Я это заслужил. — Он отвернулся. — Кто отец твоего ребенка? Нищий музыкант? Художник? Есть хоть малейшая вероятность того, что он поведет себя как порядочный человек?

— На самом деле мы с ним поженились в сентябре в Лас-Вегасе.

— Ты вышла замуж, не сообщив мне? — возмутился Уолтон.

— Это уже не важно, потому что он собирается со мной развестись.

— Так скоро? Кто позаботится о тебе и ребенке?

— Я сама. Мы с Кэрри решили открыть… — начала Лилли.

— Я не позволю тебе в одиночку растить ребенка, — заявил ее отец. — Ты с этим не справишься. Ты переедешь ко мне.

— Почему ты не можешь поверить в меня, папа? — прошептала она. — Почему не можешь забыть о моей дислексии и поддержать меня в моих начинаниях?

— Лилли…

— До свидания, папа. Нам больше не о чем говорить.

Выбежав из особняка, Лилли села в машину, которую взяла напрокат. Когда она подъехала к закрытым воротам, охранник, разговаривающий по телефону, проигнорировал ее. Тогда она опустила стекло и крикнула:

— Откройте немедленно!

— Мистер Хейнсбери просил, чтобы вы задержались.

Все же он нажал на кнопку и открыл ворота.

Лилли выругалась себе под нос. Как же она устала иметь дело с мужчинами, которые всячески доказывали, что она им не нужна!

Она выехала из ворот, но, оказавшись на пустой проселочной дороге, увидела в зеркало заднего обзора своего отца, бегущего за ней, остановилась и вышла из машины. Уолтон замедлил темп, но она не сделала ни шагу ему навстречу.

— Ты ничего не знаешь, правда? — спросил он, тяжело дыша. — Пока ты не сказала мне о ребенке, я думал, что ты приехала, потому что все узнала.

— Узнала что?

— Я умираю, Лилли.

Она тупо уставилась на него:

— Что?

— Тиффани ушла от меня из-за этого. — Он опустил взгляд. — Врачи дают мне около года. Может, чуть больше. Если бы ты вышла замуж за Джеральда, о тебе было бы кому позаботиться, и я, зная это, мог бы спокойно умереть.

Дрожа всем телом, Лилли смотрела на своего отца и вспоминала, как он рассказывал ей о драгоценных камнях, учил оценивать их и сваривать металлы. Именно он привил ей любовь к ювелирному делу.

— Неужели нет никакой надежды?

Уолтон покачал головой:

— Я очень виноват перед тобой, Лилли. Я был плохим отцом. Ты вправе меня осуждать, но я не могу позволить тебе уйти вот так, зная, что, возможно, это наша последняя встреча. Я хочу, чтобы ты знала, что я всегда любил тебя и гордился тобой. — Его глаза наполнились слезами. — Я сказал тебе, что ты во мне нуждаешься. Это была ложь. На самом деле это я в тебе нуждаюсь. Клянусь, что, если я доживу до рождения своего внука, я буду хорошим дедом.

— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулась Лилли. — Ты был не таким уж плохим отцом. Правда. У меня было счастливое детство.

Только Лилли собралась его обнять, как позади нее послышался какой-то шум. Повернувшись, она увидела едущий по дороге фургон. Когда он проехал мимо ее машины и встал за ней, из кабины вышел шофер и быстро направился к задней части фургона.

— Эббот? — изумленно прошептала она, не понимая, что делает шофер Алессандро в Миннесоте на проселочной дороге.

Когда он открыл задние дверцы и Лилли увидела, что находится внутри, у нее перехватило дыхание.

Там был средневековый рыцарь в блестящих доспехах. Он поднял забрало, и она увидела красивое лицо Алессандро. Его черные глаза смотрели на нее с обожанием, и она подумала, что ей все это снится.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Я приехал за тобой, — ответил он. — Я вел себя как трус и идиот. Вернись ко мне, Лилли, и позволь мне доказать тебе, что я могу быть мужем, о котором ты всегда мечтала.

Со слезами на глазах она направилась к фургону. Алессандро спрыгнул вниз, но доспехи оказались слишком тяжелыми, и он с лязгом растянулся на заснеженной дороге.

Лилли тут же опустилась перед ним на колени: