Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Замечательно тут! – вздыхал он, оглядывая зал таверны, куда мы спустились поужинать после заселения. – Можно подумать, что население этого славного города живет только ради того, чтобы превратить свои дома в островки красоты и уюта.
- Но этот парень упорно не хочет нас видеть, - заметил я и несколько раз махнул рукой, привлекая внимание полового. Мне показалось, что парень все же глянул в мою сторону, но демонстративно отвернулся. – Может, мне встать и научить их вежливости?
- Для них мы имперцы, - заметил Ганель. – Хотят показать свою неприязнь.
- Болт я клал на их неприязнь, - сказал я и снова замахал рукой.
Половой все же направился к нам. Это был долговязый, тощий, стриженный в скобку черноволосый парень лет двадцати двух. На его постной физиономии я не прочел ни интереса к себе, ни расположения.
- Что нужно господам? – спросил он, окинув нас откровенно пренебрежительным взглядом.
- Пива. И чего-нибудь поесть. Мяса и побольше.
- Пиво темное или светлое? Гретое или холодное? С яйцами, жженым сахаром, сметаной? – На губах парня появилась издевательская улыбка.
- Клинского или Балтики у вас все равно нет, - ответил я с ответной улыбкой, - так что подай шесть кружек светлого лагера, дюжину раков для начала и соленых сухариков.
- Лагер какой? – Молодой наглец перестал улыбаться. – Есть Эссенский, есть Вазенкрус и Битлица.
- Вазенкрус, - я знал этот имперский сорт пива, который предпочитают фламеньеры в Рейвеноре. – И пошевеливайся, нас жажда мучит.
Парень кивнул, сделал знак официантке, которая обслуживала трех благообразных бюргеров за дальним столом, и они оба ушли на кухню. В дальнем конце зала появились музыканты – один с цитолой, другой с шалмеем, барабанщик смаленьким двусторонним барабаном, прицепленным к поясу и длиннобородый дед с колесной лирой. Встав полукругом, они заиграли что-то тягучее и заунывное, причем барабанщик все время лажал с размером. То отставал, то забегал вперед.
Минуты через три появилась официантка с подносом, на котором стоял наш заказ. В плане любезности она была не лучше своего сотрудника.
- Девять грошей с вас, - сказала она сквозь зубы, без тени улыбки.
- Прими заказ на горячее, мазелька, - ответил я, показывая ей серебряный сильверен. – Что есть мясного?
- Курица на вертеле, фриттер, мясные шарики в галантине, жареная колбаса и пастушье жаркое.
- Говяжье жаркое-то?
- Баранина…. сударь.
- Жаркое на двоих, - я бросил монету на стол. – И поторопись, мы голодны.
Девица мазнула по нас холодным взглядом и, приняв монету, отправилась к стойке хозяина. Я взял кружку и сделал глоток – пиво было отменным. До попадания в этот мир я даже не представлял себе, каким может быть вкус настоящего пива.
- Ваше здоровье, шевалье, - Ганель отведал пива, облизнул губы. – Ммммм!
- Еще три недели назад такое нам могло только присниться, - произнес я.
- Ваша правда. Посему давайте возблагодарим Матерь за наше спасение.
- Э, нет! – Я погрозил Ганелю пальцем. – Вы с самого начала знали, что это испытание и скрыли от меня.
- Поверьте, нет! – воскликнул ученый, прижав ладонь к сердцу. – Я, как и вы, был уверен, что оказался в заключении. Меня лишь просили позаботиться о вас. Сказали, что ваша жизнь напрямую связана с моей, и если вы умрете, мне тоже не жить.
- Однако! – Я сделал еще глоток пива, отломил у самого крупного рака на блюде клешню. – Наверное, не стоит об этом больше говорить.
- Я сам вспоминаю все это как дурной сон, - сказал Ганель.
- Да, как сон….
- О чем вы думаете, милорд?
- О своем сне, - ответил я, помолчав. – И о том, что сказала мне по поводу этого сна Элика….
***
- Так и сказал? – Элика аж зажмурилась от удовольствия. – Рад, что я рядом с тобой?
- И что в этом смешного?
- Ничего. Прости. Это и в самом деле необычный сон. Не сомневаюсь, что он вещий.
- И вряд ли он к добру.
- Ты ведь хочешь поговорить со мной о сэре Роберте, я угадала?
- Понимаешь, я его совсем не знал. Какой он был, Элика?
- Ты ошибаешься, считая, что я была с ним близко знакома. Я видела его несколько раз в Фор-Маньене, встречалась с ним на семинарах в Высоком Соборе. Но я знаю, что у него была очень высокая репутация в ордене. Он был рыцарем, и этим все сказано. Мы, виари, редко относимся к людям с симпатией, на то у нас очень много причин. Вы кажетесь нам грубыми, неуклюжими, крикливыми и тупыми варварами, живущими в грязи и убожестве. Но некоторые из вас, салардов, отличаются от своих собратьев в лучшую сторону. Мы видим внутренний свет, который горит в их сердце. – Элика очень выразительно посмотрела на меня. – Таким вот уникальным салардом был сэр Роберт де Квинси.
- Понимаю, - я почувствовал, что Элика врет. Она наверняка знала сэра Роберта лучше, чем говорит. – И чем же он тебя покорил?
- Ты ведь знаком со всеми командорами, Эвальд? Вот и я с ними знакома. Представь себе, что у сэра Роберта были лучшие качества всех семи командоров, и не было их недостатков. А он был всего лишь рыцарь-капитан.
- Похоже, ты была влюблена в него.
- Неправильная мысль, мальчик. Скорее, я видела в нем настоящего друга. Женщинам иногда нужен друг, а не любовник. Хотя, признаться, он вызывал у меня интерес, как мужчина. Я была очень молодой и любопытной, а маркиз Дарнгэм был одинок и окружен романтической аурой. Так что…. – Элика сверкнула глазами. – Но сэр Роберт был как неприступная крепость. Мне кажется, он всю жизнь любил только Агнессу де Монмерай. Я слышала, что после Агнессы он ухаживал за какой-то дамой из Рейвенора, но та обошлась с ним подло, и после этого сэр Роберт так и остался одиноким.
- Обошлась подло? Я