и подул в дудку с другого конца. Не успел опомниться — зайцы все тут как тут, выстроились, точно солдаты на смотру. «Вот дудка так дудка!» — подумал Замарашка и завалился себе спать на солнышке, а зайцы разбрелись и паслись, где им самим хотелось, до самого вечера. Тогда Замарашка опять собрал их своей дудкой и привел домой, точно стадо овец.

Барон с баронессой и молодой баронессой стояли на крыльце и дивились, что это за молодец такой пасет зайцев, а как привел он их, барон принялся пересчитывать, сосчитал и еще раз пересчитал, — нет, верно: все до единого зайчонка налицо.

— Молодец! — сказала молодая баронесса.

На другой день пошел Замарашка опять пасти зайцев, развалился в лесу и лежит, а к нему и подослали служанку с баронского двора, чтобы она выпытала у него, как это он ухитряется упасти баронских зайцев.

Он и показал ей дудку, потом подул в нее с одного конца — всех зайцев точно ветром разнесло по горам и долам, подул с другого — все опять тут как тут, выстроились рядами.

«Да это дудка так дудка!» — подумала служанка. Она бы дала за нее сто далеров, только бы он продал.

— Нет, это дудка не продажная! — сказал Замарашка. — За деньги ее не получишь, а вот коли дашь сто далеров, да к каждому далеру по поцелую впридачу, — так и быть.

Еще бы! Она была готова дать ему хоть по два, да еще спасибо впридачу!

Получила она дудку и пошла домой; пришла — хвать, дудки-то и нет. Замарашка пожелал, чтобы она вернулась к нему, и вечером опять привел домой всех зайцев. Сколько ни пересчитывал барон, все было верно, все зайцы до единого оказались налицо.

На третий день, когда он пас, к нему подослали молодую баронессу, чтобы она выманила у него дудку. Баронесса заворковала с ним, точно голубка, и предложила ему двести далеров, только бы он продал ей дудку и научил ее, как донести дудку до дому.

— Это дудка не продажная! — сказал Замарашка. — Ну, да так уж и быть, для молодой баронессы он готов был уступить дудку за двести далеров и за столько же поцелуев впридачу. А уж донести дудку до дому ее дело; пусть глядит в оба.

Молодая баронесса поломалась было насчет поцелуев. — Это уж слишком дорого! — сказала она, но потом рассудила, что в лесу ведь их никто не увидит и не услышит, так пусть будет по его, — дудку ей нужно во что бы то ни стало.

Замарашка получил, что ему следовало, а молодая баронесса взяла дудку, пошла с нею домой и все время в руках ее вертела, но едва дошла до дому — дудка пропала между пальцами.

На следующий день отправилась к Замарашке за дудкой сама баронесса. Она-то уж добудет дудку!

Баронесса была поскупее и сначала предложила только пятьдесят далеров; пришлось надбавить до трехсот. Тогда Замарашка объявил, что хоть это и грошовая цена за такую дудку, но для баронессы он готов уступить, если она даст впридачу к каждому далеру по поцелую взасос. По этой части баронесса не стала скупиться, и Замарашка получил свое с лихвой.

Баронесса крепко-накрепко завязала дудку в платок, спрятала ее, но уберегла не лучше других. Пришла домой, хочет вынуть дудку, а ее и след простыл. Вечером Замарашка опять пригнал всех зайцев, точно ручных овец.

— Эх, вы, бабье! — сказал барон. — Вижу, самому надо взяться за дело и отобрать от него эту дрянную дудку!

И вот на следующий день, когда Замарашка был с зайцами в лесу, барон отправился туда сам и нашел Замарашку на том же самом пригорке, на солнышке, где целовались с ним служанка и баронессы.

Замарашка получил, что ему следовало, а молодая баронесса дудку…

Ну, конечно, разговорились по-дружески, и Замарашка показал барону свою дудку, подул в нее с одного конца, потом с другого, и барон решил, что такую дудку надо приобрести, сколько бы это ни стоило — хоть тысячу далеров.

— Да, такую дудку за деньги не купишь! — сказал Замарашка. — Но… видишь ты там белую лошадь? — спросил он барона.

— Да, это моя собственная лошадь! — сказал барон. — Белянка!

— Так вот, дашь тысячу далеров и поцелуешь эту кобылу, — дудка твоя.

— Нельзя ли расплатиться как-нибудь по другому? — спросил барон.

— Нет, нельзя! — сказал Замарашка.

— Ну, а можно, по крайней мере, поцеловать ее через платок? — спросил барон. На это Замарашка согласился. Барон получил дудку, спрятал ее в свой денежный кисет, сунул его в карман, хорошенько застегнулся и бегом отправился домой. Пришел к себе, хвать — дудки-то и нет, не лучше, чем у бабья. А Замарашка пришел себе вечером со всеми своими зайцами.

Барон просто из себя вышел: как он смел их всех так одурачить! Голову с него долой без всяких разговоров! Баронесса тоже поддакнула, что самое лучшее казнить такого мошенника; улики ведь налицо.

Замарашка судил иначе: он свое дело сделал, а потому и защищался перед бароном, как мог.

Но барону все равно было. Разве вот Замарашка наврет с три короба — да полным полные, тогда его еще, пожалуй, помилуют.

Ну, это-то пустяки! Как не наврать! И Замарашка принялся рассказывать все с самого начала, как и что с ним было, как он набрел на старуху, которая ущемила нос в расщелине пня.

— Надо врать ведь сколько влезет! — И пошел рассказывать дальше про дудку, про служанку, которая хотела купить у него дудку за сто далеров, про то, как он с ней целовался на пригорке, потом про молодую баронессу, как она с ним целовалась втихомолку в глуши лесной… — Надо ведь врать, сколько влезет! — и стал рассказывать, как скупилась старая баронесса на далеры и как щедро чмокала его. — Что ж, надо ведь врать, сколько влезет! — прибавил Замарашка.

— По-моему, короба уже полны! — заявила молодая баронесса.

— Ну, нет еще! — возразил барон.

Тогда Замарашка начал рассказывать, как пришел к нему сам барон, потом про белую кобылу и