на линии сейчас много людей. Я тебя еле слышу, говори громче. Рами. С ней все будет в порядке, дорогой, все будет хорошо, где мальчики? Они звонили, они целы. Куда, ты сказала, она поехала? По магазинам. Мне возвращаться? Да, наверное. Лучше вернуться. По радио передали жуткие пробки. Я оставлю маме сообщение, чтобы она взяла такси из аэропорта, на автобусе добираться будет сущий ад, я поеду в центр, телефон при тебе? Я сказал, мой телефон сел. Сколько тебе домой добираться? Не знаю, полчаса, может, сорок пять минут? Хорошо. Игаля нужно оставить с няней, на всякий случай. Рами. Да? Приезжай поскорее.

288

Семьдесят километров в час, восемьдесят, восемьдесят пять. Казалось, «зеленые улицы» открываются специально для него. Даже на аварийной полосе. Ему казалось, что он вообще не в машине сидит, а на мотоцикле, впереди раздвижные двери, которые раскрываются, как только он к ним приближается, шмыгнул здесь, проехал там, никто не садится на хвост, никто не сигналит, не возмущается, даже когда поток машин стал ощутимо плотнее ближе к центру города и он пристроился за полицейской машиной, которая, как пророк, вела его за собой, разделив море. Позднее он этому удивлялся. Путешествие превосходило все ожидания. Один полицейский даже прижался к обочине и махнул ему рукой вдоль дороги по какой-то непонятной причине, которую он никак не мог разгадать. Съезд с трассы без затора. Каждый светофор, к которому он приближался, – желтый.

289

Мы сровняем вашу землю.

290

Пробка спереди. Пробка сзади. Ничего поделать было нельзя. Он знал улицы Анаты как свои пять пальцев. Никаких срезов тут нет. Он не имеет права повернуть налево, не имеет права повернуть направо. Никак не объехать по асфальту. Нет места, куда можно втиснуться. Бассам протянул руку и прикоснулся к ладони Сальвы. Она разблокировала телефон. Никаких новостей, сказала она. Пару секунд спустя снова разблокировала телефон. Они нас ждут, сказала она, с ней все будет хорошо. Он сопротивлялся желанию посигналить. Открыл окно. Сверху шумели вертолеты. Что-то где-то происходило. Он посмотрел на небо, чтобы увидеть, не поднимается ли откуда дым. Надеюсь, сказал он, ей не придется накладывать швы.

291

Перед входами в магазины творился кромешный хаос. Подростки носились между машин. Кто-то уже прикладывал шарфы к разным частям лица. Бассам сделал шаг вперед и выступил на трассу. Поднял руку вверх. Они бежали мимо него. В кого-то попали. Где? Возле школы. Дети потоком мчались против него. Он поднимал руки, пытался их остановить или хотя бы замедлить, но они обходили его на больших скоростях как препятствие. Остановитесь, умолял он. Кто-нибудь. Резким движением выбросил руку вперед и попал в высокого молодого человека. От неожиданности тот замер. В какой школе? Для девочек. Ты уверен? Да, думаю, да.

292

Они бросили машину за пятьсот метров до больницы. Он оставил ключи в замке зажигания. Они бежали вместе. На ней были длинное зеленое платье и хиджаб. Он был в темной рубашке и штанах. Когда он торопился, хромота становилась сильнее, но даже в спешке Бассам двигался бесшумно.

Когда они зашли во входные двери, внутри воцарилась тишина. Толпа в коридоре расступилась перед ними. Они знали, что случилось. И поспешили в сторону операционных. Врач отвел Бассама в сторону. Они были знакомы, так как ходили в одну мечеть и из-за миротворческой активности Бассама.

Он положил руку на его грудь: состояние критическое, Бассам. Готовьтесь.

– Я готов.

Бассам подумал, что помогать другим сохранять спокойствие всегда было его ответственностью: еще со времен тюремного заключения, там его всегда выбирали тем, кто сообщал дурные новости.

Он вернулся к Сальве. Она стояла под дрожащей флуоресцентной лампой. Он сжал ее руку. Она резко повернулась и зарыдала ему в плечо.

– Нам нужно готовиться, – сказала он.

293

Когда он вышел на улицу, его машина ждала, припаркованная на больничной стоянке, с запиской на арабском о том, что они молились об Абир и что ключи лежат на столе регистрации. Под запиской был прикреплен тюльпан со стикером: «Поправляйся скорее».

294

Позднее Бассам размышлял, как бы Спилберг изобразил на экране полет резиновой пули в воздухе? Где бы он поставил камеры? Как бы разместил в кадре резкий поворот джипа на улице? Как бы захватил скрежет колес? Как бы изобразил маленькую металлическую заслонку на задней двери? Пучок света, направленный в лицо пограничника? Внутреннюю отделку джипа, разбросанные газеты, униформы, ящики с боеприпасами? Как М-16 появляется в заднем окне? Как палец загибается на прицеле? Как на гильзе появляются выемки в форме спирали, как на карамельной трости? Как винтовка ударит пограничника в плечо после отдачи? Вращение пули на фоне голубого неба? Удар пули в затылок Абир? Как подпрыгнул в воздухе ее кожаный школьный рюкзак? Форма ботинка, когда тот слетел с ее ноги? Как он крутился в воздухе? Как на затылке крошатся крошечные кости? Как «скорая помощь» не торопится приезжать? Скопление народа в больнице? Прямую линию на мониторе?

295

Обе смерти произошли с разницей в десять лет: Смадар в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, Абир в две тысячи седьмом году. На лекции в Стокгольме Бассам встал, чтобы сказать, что иногда ему кажется, будто эта резиновая пуля летела целое десятилетие.

296

Одно из основных достижений «Списка Шиндлера» Спилбергу удалось продемонстрировать на первых кадрах фильма, когда были зажжены свечи перед шаббатом. Это один из первых пяти случаев использования цвета в фильме: робкое трепыхание желтого огонька.

297

Каждый год в Храме Гроба Господня в Иерусалиме – где Христос был распят, похоронен и воскрес из мертвых (согласно верованиям христиан) – внезапно появляется Благодатный огонь и зажигает свечи, которые потом одна за другой разносят это пламя по всему миру.

На Страстную субботу перед Пасхой патриарх Греческой православной церкви в Иерусалиме входит в густую темноту гробницы Иисуса, где погашены все до единого источники света. Двери запечатываются воском, и гробницу обыскивают на предмет любых вещей, с помощью которых можно добыть огонь: пламя, кремень, зажигалка, увеличительное стекло.

Внутри и снаружи церкви стоят толпы людей и ждут новостей об огне: шумные, свирепые, напряженные, наэлектризованные, стоящие плечом к плечу.

Перед входом патриарха и его робу тщательно обыскивают,