Неудивительно, что в 1760-х годах, когда маленький Моцарт путешествовал по Европе со своим отцом и старшей сестрой, люди были одновременно полны и любопытства, и растерянности. Факты, свидетельствующие об его раннем развитии, поражают воображение.

– Моцарт подбирал мелодии на клавиатуре в три года, а в четыре демонстрировал идеальный слух, когда говорил старшим, что их скрипки расстроены на четверть тона. (Это половина полутона, который мы можем воспроизвести на фортепиано.)

– В пять лет он стал виртуозом игры на клавишных. Через год его отец Леопольд начал постоянно гастролировать с ним по Европе, где мальчик играл при королевских дворах и в музыкальных академиях, а заодно и перед публикой.

– В семь лет он взял в руки скрипку, немного подумал и сыграл на ней, хотя у него не было уроков игры на скрипке.

– В восемь лет он написал Симфонию № 1 ми-бемоль мажор, KV16.

– Премьера его первой большой оперы La finta semplice («Мнимая простушка») состоялась, когда автору было тринадцать лет, написана годом ранее.

С этого момента Моцарт стал работать ошеломляюще плодовито, в чем можно убедиться, просмотрев каталог его музыки, составленный Кёхелем в 1860-х годах: более шестисот произведений. Было подсчитано, что переписчику, работающему вручную, было бы трудно просто написать столько же нот за это время.

Моцарт работал быстро и был достаточно талантлив, чтобы использовать короткие пути: например, он мог продумать полный струнный квартет и сначала написать отдельные части, прежде чем составить полную партитуру, или нотировать сложное произведение на бумаге, одновременно обдумывая другое в голове.

Таких историй множество. Услышав их, вы просто должны отказаться от попыток понять, как может работать такой ум, потому что это только наиболее очевидные акробатические аспекты таланта. Настоящее чудо заключается в качестве самой работы, причем не в те дни, когда он был вундеркиндом, а в слишком короткий взрослый период его жизни.

Моцарт был, так сказать, «в пути»в течение четырнадцати из своих тридцати пяти лет, что означает, что он был подвержен всем стилистическим течениям европейской музыки. Это было лоскутное одеяло влияний, и его ум был способен легко впитать их все. Вытянуть нить собственного голоса из такого огромного гобелена бывает непросто даже гению, таким образом, Моцарт обретает свое музыкальное «я» к середине своего второго десятилетия. Как только это произошло, поток шедевров стал ошеломляющим, что, несомненно, признавали многие его современники.

Известно знаменитое свидетельство старейшины композиторов Йозефа Гайдна (1732−1809), обращенное к отцу Моцарта в 1785 году: «Я говорю вам перед Богом, как честный человек, что ваш сын – величайший композитор, известный мне лично и по имени». Для музыканта, которому еще не исполнилось тридцати, это была высокая оценка, но пожилой человек был проницателен: к тому времени Моцарт опробовал и освоил все виды инструментальной и вокальной музыки.

Составьте любой общий список, и имя Моцарта обязательно будет в нем присутствовать. Симфонии? Три последние (№ 39–41) были написаны летом 1788 года без всякой перспективы на скорое исполнение; он так и не дожил до этого. С тех пор мы наверстали упущенное, ведь сегодня эти симфонии являются одними из самых исполняемых в мире. Первая часть Симфонии № 40 соль минор, KV 550, стала причудливым диско-хитом 1970-х годов, сохранившись после наложения ударных. Финал симфонии № 41 до мажор, КV551 (прозванной «Юпитер») – это кульминация позднего интереса Моцарта к фуге и контрапункту; темы скользят вокруг друг друга, как борцы в грязи. Ощущение телесности почти ошеломляет слушателя в заключительных тактах.

Концерты отвечали творческим запросам Моцарта, символизируя освобождение солирующего инструмента от паутины оркестрового сопровождения. Я впервые услышал концерт Моцарта для флейты и арфы (1778) – сочетание настолько привлекательное, что я удивлен, что для этой пары не было написано больше концертов. Многие из клавирных концертов, а он написал двадцать семь, были «упражнениями на выдумку» для их маленького композитора-виртуоза, ждущего гонорары за исполнение. Солируя, Моцарт не обязательно позволяет фортепиано получать всё удовольствие: в начале Концерта № 27 си-бемоль мажор KV595 – его последнего концерта – оркестру предлагается множество мелодий. Менее известные композиторы обменяли бы свои деревянные челюсти всего на одну композицию из этой серии, но австриец раздавал их, как рекламные проспекты.

Средняя часть Концерта для фортепиано с оркестром № 21, KV 467 (1785), стала известной как тема фильма шестидесятых годов о танцовщице на канате Эльвире Мадиган; мелодия прослеживает такую же высокую дугу в веджвудском голубом над мягко пульсирующим аккомпанементом. Чистая «красивость» рококо, но есть в ней и что-то еще, тени, отбрасываемые на музыку чем-то, находящимся за пределами нашего восприятия.

У каждой личности есть своя темная сторона, и вряд ли станет откровением предположить, что в случае с Моцартом она связана с его отношениями с отцом, Леопольдом. Не нужно быть особенно проницательным, чтобы понять, что такое детство, как у Вольфганга, – неустроенность, мимолетные дружеские связи, бесконечные похвалы от незнакомцев, постоянные требования со стороны эксплуататора-отца – не лучшая подготовка к ответственной взрослой жизни.

Моцарт был хорошим сыном, но его отец был ворчуном: мантрой Леопольда было: найди хорошую работу и сохрани ее. Не связывайся с плохими людьми. Береги свои деньги и уважай их. Звучит знакомо? Конечно, знакомо: именно такие советы дают своим детям большинство родителей. Вольфганг никогда не собирался становиться нарушителем правил, но он был упрям и его темперамент был противоположен отеческому. Он был свободолюбивым гением, и поэтому ему было практически предопределено разочаровывать своего консервативного отца.

Торжество свободного духа достигло апофеоза в операх Моцарта. Он понимал сцену, понимал людей и почти впервые в опере смог описать их как реальные трехмерные существа во всей сложности и глубине. Они либо заноза внутри системы, как лукавый, но добросердечный Фигаро в «Женитьбе Фигаро», ни в чем не уступающий своему работодателю, либо рвутся на свободу, отправляясь на поиски сексуальных побед («Дон Жуан»), пределов верности (Così fan tutte) или мудрости («Волшебная флейта», в которой тоже присутствует моцартовская идея родителя из ада в образе Царицы ночи). Дух Моцарта истинно свободен, он тот, кто принимает человеческие слабости; его герои прощают друг другу ошибочные желания, а в конце «Kosi…» даже просят зрителей о снисхождении. Он своего рода аристократический либертин Дон Жуан, чей отказ изменить свою точку зрения приводит к тому, что его дух оказывается брошенным в адскую клетку.

Свобода не всегда хороша

В 1781 году, когда работа на богатого покровителя была тем, на что музыканты его времени могли только надеяться, Моцарт решительно оставил свою службу у архиепископа Зальцбурга. То, что во время