вода польётся. Только не переусердствуй, там не так много. Как раз для одного.

— А ты?

Он дёрнул плечом.

— Схожу на озеро.

— О'кей, — пробормотала я, наблюдая, как он неторопливо уходит. Никакой занавески у кабинки не было, только обрывки старой прозрачной плёнки, убранной за гвоздь. Решив, что стесняться мне уже нечего, я скинула футболку и повесила её на погнутый крючок, потом посмотрела на удаляющуюся спину Найка.

Неизвестно, сколько мы здесь пробудем, никто не может дать ответ, что будет потом… Есть только здесь и сейчас, и этим "сейчас" разбрасываться никак нельзя.

Я не хотела его отпускать.

— Эй, Найк!

Он обернулся.

— Покажи ещё раз, куда тут нажимать.

Помедлив пару секунд, он улыбнулся, а затем развернулся и быстро зашагал обратно.

Воды на двоих хватило с лихвой, если учесть, что эти двое стояли прижатыми друг к другу словно сиамские близнецы. Мы долго целовались, слегка дрожа то ли от довольно прохладной воды, то ли от чего-то другого, а потом случился мой второй раз, прямо там, под звёздным небом в тесной душевой кабинке. Он шептал что-то о том, что так нельзя, что надо подождать хотя бы пару дней, но я не хотела ничего ждать. Я боялась, что этих пары дней у нас не будет.

Я чувствовала это.

И не ошиблась.

Часть 23

* * *

Сплетясь телами, мы лежали на кровати в "моей" комнате, укрытые одним одеялом. Кровать была невероятно узкой, но чуть больше, чем диван в коридоре – здесь хотя бы можно было вытянуть ноги, не упираясь при этом пятками в подлокотник.

Я до сих пор не могла поверить во всё происходящее, столько всего случилось за эти вечер и ночь. Изменилось всё кардинально, и дело даже не в сексе. Хотя и в нём тоже... Да, впрочем, не столь важно, в чём там дело, сути это не меняло – мы стали близки, но по-прежнему находились в позиции "похититель-жертва". И для суда будет именно так, никто не будет брать в расчёт, что всё было по моему согласию. Уж отец постарается вывернуть всё таким образом, чтобы Найка упекли надолго, если не на всю жизнь. Да там и без стараний отца на приличное количество лет хватит – похищение людей в нашей стране карается законом строго. И неважно, что "жертва" была не очень-то потом против, и что аргументы, побудившие похитителя сделать именно так, были важными.

Кстати, об аргументах – я до сих пор не знала, почему я здесь. Что за условие выдвинул Найк, почему отец не пошёл на компромисс, и почему меня до сих пор не нашли. Ведь со связями папы это должно было случиться на вторые сутки моего здесь пребывания. Всё было очень странно и туманно, вопросы копились как снежный ком, и я понимала, что хоть и ужасно устала, но точно не усну этой ночью – до тех пор, пока не получу честные ответы.

— Найк, ты спишь? — произнесла я шёпотом в темноту.

— Нет.

Выбираться из его объятий ужасно не хотелось, но ответы проще получать, глядя в глаза собеседнику. Поэтому я нехотя развернулась и посмотрела на его сонное лицо.

Одеяло сползло на пол, но нагота никого из нас не смутила.

— Тебе не кажется, что пришло время?

— Время для чего?

— Рассказать, почему я здесь.

— Адель…

— Демид, пожалуйста, — я впервые назвала его по имени. — Я имею право знать. После всего, что между нами произошло. Я доверилась тебе и хотела бы, чтобы и ты доверял мне не меньше. Я на твоей стороне, — прошептала я, найдя его руку и сжав в знак поддержки. — Что бы ни было, ты можешь на меня рассчитывать.

Чёрные глаза блеснули в темноте. Я представила, что, возможно, скоро этих глаз больше не увижу, и мне стало по-настоящему страшно. Жутко, до покалывания в онемевших кончиках пальцев.

— Эта правда тебе не понравится, — ответил он наконец.

— Ну и пусть, я всё равно хочу знать.

В этот момент из прихожей раздалась трель телефона. Я примерно понимала, кто это может звонить, Найк понимал тем более, но даже не шелохнулся.

Телефон звонил и звонил, разбавляя привычную тишину ставшим уже таким далёким звуком из цивилизации.

— Ты не возьмёшь трубку?

— Нет, — твёрдо ответил он. — Это уже ничего не изменит.

— Почему?

— Потому что всё слишком изменилось между нами, — он сжал мою ладонь в ответ. — Когда я продумывал свой план, то и подумать не мог, что всё обернётся вот так.

— Как?

— Как… — он усмехнулся. — Вмешалась она.

— Она? — я улыбнулась. — Сука-любовь, что ли?

— Она самая.

— Ну хватит, я же серьёзно! — я пихнула его коленом, ощущая, как бешено колотится сердце.

Я чувствовала, что это было сказано им тоже на полном серьёзе, но почему-то боялась услышать настоящее признание. Потому что оно не даст мне потом спать ночами и будет разрывать на клочки мою бедную истерзанную душу.

Я никогда не была в числе тех, кто носит розовые очки, и понимала, что вряд ли мы сможем быть вместе. Слишком много "против", и так мало "за".

Отец посадит его – независимо от моих чувств и мнения. Его судьба практически предрешена...

Но всё равно услышать это от него было так приятно. Моя пока ещё не покалеченная событиями будущего душа трепетала.

— Так как обернётся? — я постаралась отвлечься от программирования себя на плохое и переключилась на другое. — Продолжай, раз начал.

— Я говорил тебе, что был женат? — внезапно он тоже поменял тему, и прежде порхающее сердце будто рухнуло куда-то вниз.

— Нет, не говорил, — произнесла я вдруг онемевшими губами.

— Да, был. Почти пять лет.

И почему-то мне показалось, что он сказал это с таким теплом…

Не любовь сука, сука – ревность. Она поглотила меня с головой, лишила кислорода. Я понимала, как это нелепо – ревновать к прошлому, он же сказал «был женат», значит, сейчас нет. Но всё равно...

— Помнишь, я рассказывал про сбитое с головы яблоко и девчонок? Так вот, Вера была одной из них. Она тоже стояла и смотрела. В тот вечер она попросила проводить её до дома, ну и…

— У вас начались шуры-муры, — проворчала я,