– Ага, – рассеянно ответил Фриц и глянул на наручные часы.

«Ждет сеанс связи с Мари, – поняла Яна. – То есть с экспедицией в Новый Город».

– Фриц, помоги мне погрузить образец на тележку, – попросила она. – Дальше я сама.

– Конечно! – обрадовался Фриц. И с таким энтузиазмом принялся за погрузку, что чуть не уронил пласт породы.

Как только образец оказался на тележке, Фриц стремительно удалился. Яна решила, что отвезет породу в лабораторию как-нибудь потом. Вернее, Фриц вернется и отвезет. А она пока пофотографирует отпечатки древних организмов.

Через полчаса запищал индикатор кислородного баллона. Яна вздохнула, сделала последний кадр и двинулась к шлюзу.

В «доме» явно происходило что-то экстраординарное. Колонисты перемещались бегом, лица у всех были испуганные или как минимум встревоженные. Яна отловила одного из инженеров.

– Экспедиция не вышла на связь! – коротко ответил тот. – Фриц отправляется туда со спасателями.

У Яны моментально пересохло во рту.

Дневник Яны

127-й день.

Те, кто не поехал в спасательную экспедицию, собрались в самой просторной пещере – в лаборатории. В конференц-зал после первого же собрания по молчаливому согласию никто заходить не хотел. Все утешали друг друга, что это просто проблемы со связью. Потому что Земля-2 – самое безопасное место в галактике. За четыре месяца – ни одной бури, ни одного землетрясения, вообще никаких бедствий.

Но когда Фриц вышел на связь, стало понятно, что полоса везения закончилась. Он сказал только: «Готовьте операционную. Множественные переломы и травмы внутренних органов. Будем через сорок три минуты». И отключился. Даже не сказал, для кого нужна операция.

Пострадавшим оказался проходчик Олаф. Он был без сознания. Несли его на самодельных носилках, Мари бежала рядом с импровизированной капельницей в руках. Фриц шел впереди и рычал на каждого, кто попадался на пути.

Олафа спасли. Врачи четыре часа что-то с ним делали, я даже не стала уточнять что. Ввели его в медикаментозную кому и положили в отдельную палату (впервые пригодился медицинский отдел, который разместили в административном корпусе).

Варя привлекла меня для беседы с участниками инцидента. Я должна была вести съемку и записывать все, что покажется мне важным. Все свидетели выглядели растерянными и не могли толком рассказать, что случилось.

Поначалу все шло штатно: замеры, контрольное бурение, съемка. Смеялись, шутили. А потом Мари приказала пробурить ледник, чтобы понять, насколько он далеко простирается. Олаф прошел первые два метра – и вдруг все как будто свихнулись. Свидетели путались в показаниях, так что невозможно было понять, кто и что делал. Некоторые вещи никто не смог объяснить: например, зачем радист, который дежурил снаружи, принялся крушить радиостанцию. И – самое странное – никто не мог понять, как Олафа занесло в расщелину в гроте.

Сходятся свидетели в одном: как только они услышали вопль боли Олафа, наваждение словно сдуло. Они снова стали слаженной командой, быстро вытащили бедолагу из расщелины, зафиксировали переломы, поставили капельницу с обезболивающим… Собственно, Фриц встретил их уже на полпути к лагерю.

Кстати, о Фрице. Он до сих пор рычит на всех вокруг. К Мари никого не допускает (даже нас с Варей). О проекте «Новый Город» и слышать не хочет. Начал уже говорить о протоколе Ноль…

Варя надеется, что это шок.

P.S. Прошло десять часов с момента, как спасатели вернулись. Фриц пребывал все в том же неадеквате. Я не выдержала и пошла на обман – сказала ему, что в «нашем» гроте угрожающая ситуация и надо, чтобы он взглянул своими глазами.

А когда он туда прибежал (чуть не забыл надеть кислородную маску), я заставила его сесть прямо на землю и закрыть глаза. Не знаю, почему я решила, что это сработает.

Но сработало.

Буквально через 10 минут Фриц разжал зубы и начал дышать нормально. Через полчаса он открыл глаза, тихо сказал «спасибо» и ушел.

А я подошла к стене грота и сказала «спасибо» стене. И погладила ее. Мне показалось, что сегодня она была теплее, чем обычно.

* * *

На следующий день Фриц запретил все экспедиции дальше того места, куда дотягивается кабель.

Запретил так, что даже Мари не решилась возражать. Она просто ушла и заперлась у себя в комнате.

А Фриц заперся в своей лаборатории.

Вся команда ходила как в воду опущенная, потому что непонятно, что делать дальше. До отлета корабля еще долго, несколько месяцев, но к этому моменту все должны понимать, что смогут предложить землянам. Сюда прилетит человек триста, им всем нужно будет где-то жить и чем-то дышать. И если Фриц отправит корабль, это значит, они прилетят, это значит, им гарантируют жизнь.

А для этого нам нужно что-то планировать. Но как можно планировать, если не отходить от лагеря?

Кто-то робко предложил вернуться к первоначальному плану и строить город на поверхности. Группа добровольцев даже ушла туда. Через три часа вернулись изможденные и рухнули спать, хотя ничего там не делали, просто ходили и рассматривали места, где можно поставить палатки. Варя тут же вспомнила первые дни и зарубила идею о стройке снаружи.

Олаф восстанавливался в очень хорошем темпе. Все, кто не был занят на дежурстве, собирались у него в палате. Яна как-то принесла Олафу желтый одуванчик.(С экспедицией она привезла разные семена и не только исключительно полезные.) Яна сказала, что одуванчиком хотела порадовать Мари, но решила, что Олафу он нужнее.

Кто бы мог подумать, что простой одуванчик так сильно напомнит о доме?! Все набились к Олафу, смотрели на цветок и наслаждались. Смеялись над желтым носом Олафа и радовались тому, что он в безопасности.

– А вы замечали, что линии на камнях растут? – спросил Олаф.

Кивнула только Яна. Видимо, у остальных не было времени следить за камнями. Инженерам и строителям было не до этого.

– А они расползаются, – сказал Олаф. – Я несколько дней лежал и смотрел в потолок. И искал на нем изображения. Просто так, от нечего делать. А потом смотрю – а картинки каждый день разные.

– У меня яблоня растет, – призналась Яна.

– А у меня был футбольный мяч. Потом даже ворота нарисовались. А вчера я даже судью на поле нашел, представляешь?

– Дозу обезболивающего надо уменьшить, – озабоченно сказала врач.

Все заулыбались, и только Яна понимала, что дело не в таблетках. В этих странных рисунках каждый видит свое. Наверное, их можно использовать как тесты Роршаха.

Дневник Яны

135-й день.

Фриц пришел ко мне среди ночи.