Прикрыла глаза и недовольно пробурчала:

— Вы понимаете как это глупо и ужасно будет выглядеть?

— Настя! — разозлилась Маша. — В этой ситуации ты просто обязана не только о своих чувствах думать, но и о будущих детях! К чёрту мораль и принципы! Тебе помощь нужна! Ты не можешь при таком жутком токсикозе продолжать работать!

— Я собираюсь написать заявление об уходе… — начала я объяснять.

— Мы это уже слышали, — оборвала меня Улька. — Ну напишешь ты своё заявление и уйдёшь в декрет или насовсем уволишься, а что дальше? Как ты собираешься содержать себя и двоих детей?

Я продолжала сидеть в кресле с закрытыми глазами и старалась не думать ни о чём.

Я всё прекрасно понимала, и меня жутко страшило будущее.

Как же хотелось, чтобы появился человек, который бы взял все мои проблемы на себя и решил их в один миг. Но таким человеком могу быть только я сама. Но и отец, конечно же, и подруги мои верные.

Шестнадцать недель назад я даже и подозревать не думала, что ношу под сердцем две новые жизни.

Когда появились первые признаки — отсутствие месячных, головные боли, небольшая тошнота, головокружение и даже давление, я списала всё на нервную работу, которой Сталь меня загрузил выше крыше и спуску не давал ни на секунду.

Больше я не видела в Стале того мужчину, который так страстно целовал и обнимал меня. Он превратился в настоящего деспота. За любую мелочь устраивал мне настоящую взбучку, после которой я рыдала ночью в подушку. Обидно было слышать о себе некоторые слова из его уст.

Да и Сарбаев далеко от Сталя не ушёл. Как только бразды правления компанией оказались в его руках, он ужесточил все правила. Ещё усугублялась ситуация тем, что так и не нашли того, кто воровал деньги компании и совершил преступление, убив нескольких людей.

Оба босса эти четыре месяца как с цепи сорвались, устраивали проверку за проверкой, моих бывших коллег и начальника вышвырнули на улицу (точнее передали в руки органов). При этом компания набирала обороты, поднялась в рейтинге. Мы заключили новые прибыльные контракты, расширили и добавили новые отделы.

А командировки?

Мы могли за одну неделю сделать десять перелётов туда и обратно.

И в таком ритме не трудно было списать отсутствие периодических дней, головную боль, лёгкую тошноту по утрам, быструю утомляемость, аллергию на сладкое и другие подобные признаки, на стресс.

Но после того как на втором месяце так же ничего не произошло, я обратилась в клинику.

И вот тут меня ждал огромный сюрприз.

Врач сразу же сказала, что я беременна.

Сдала кровь на гормон ХГЧ и он был отмечен слишком высоким показателем. Двойня, сказали мне.

А на восьмой неделе, многоплодная беременность подтвердилась.

Прошло всего четыре месяца, но живот мне скрывать уже стало тяжело. Летящие блузки и платья вскоре совсем перестанут мне помогать.

Мне пришлось рассказать всё своему отцу и его супруге о своей беременности, а также о том, что я не знаю, кто из двоих мужчин, отец моих детей.

За что люблю своего отца, он всегда философски и здравомысляще подходит к решению любой задачи. В данном случае, он, конечно же, сначала долго ругал моих боссов (правда папе я не сказала, что отец малышей, кто-то из моих боссов). Обещал оторвать все причиндалы обоим, но потом прислушался к своей жене и сказал, что пусть живёт этот смертник — детей сначала на ноги поднимет, а потом уже можно будет всё и отстрелить лишнее. Благо ружьё всегда заряжено.

Потом мы ещё подумали, и отец также посоветовал рассказать потенциальным отцам о случившемся.

— Пусть принимают на себя ответственность. А вот когда родишь, сделаете тест ДНК и «обрадуешь» папочку.

Но я каждый раз не могла найти подходящего момента. Каждый день, когда я собиралась поговорить, что-то мешало или начальство было настолько злое, что я решительно перекладывала разговор на следующий день, а потом ещё на следующий и снова…

А потом я и вовсе задумалась, а нужны мне они? Я и сама справлюсь.

Но дело осложнялось тем, что мне действительно сложно будет в материальном плане.

Хотя могу продать свою квартиру, часть отдать за ипотеку, а на другую оставшуюся часть жить как-то, ещё материнский капитал выдадут, отец поможет, да и подруги не бросят…

Умом я понимала, что ни черта я не смогу. Сложно мне будет одной.

Но чёрт возьми! Сталь и Сарбаев, обязаны знать правду. Ведь кто-то из них двоих — отец моих детей. И с моей стороны просто нечестно скрывать такое событие…

Но вы даже не представляете как страшно признаться… Хотя по сути, я виновата настолько же, насколько виноваты и они.

Я, если честно, грешу на Димитрия. Ведь с ним мы совсем не предохранялись. Но потом же я принимала душ и хорошо себя всю отмыла!

А с Сарбаевым… Первые два раза защита была, но а потом…

Неужели, Сарбаев?

Уж лучше бы это был Сталь…

— Настя, они ведь всё равно узнают рано или поздно, — прервала мои мысли Машка.

— Узнают, узнают, — добавила Улька. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что правда — очень гадкая штука. Чем дольше её маринуешь, тем более ядовитой она становится.

Они все правы. Открыла глаза, ощущая прилив нового рвотного позыва и сдавлено произнесла:

— Девочки, обещаю, завтра я всё им расскажу.

И убежала в туалет.

Ульяна с Машей переглянулись.

— Ей бы в клинику на капельницы, — сказала Машка. — С таким тяжёлым токсикозом она и поесть не может нормально. Как бы и детей своим упрямством не загубила.

— Если она завтра не расскажет своим боссам о беременности, то думаю, нам придётся эту миссию взять в свои руки, — решила Ульяна.

Маша посмотрела на подругу и кивнула.

— Хорошо.

* * *

Засыпала я с настроем, что завтра обязательно расскажу начальству о своём положении. У страха глаза велики, пережила ведь я их дурацкие проверки, переживу и завтрашний день.

Одно успокаивало — это ангелочки, что поселились внутри меня. Было приятно осознавать, что во мне растут и развиваются две новых чистых души. Мои детки.

Я уже много-много раз представляла себе, как буду их кормить, пеленать, петь колыбельные, купать, целовать их крошечные пальчики, прижимать к себе…

Так хочется их увидеть и взять на руки…

Отчётливо представляла как врачи сразу после родов подают мне моих крошек и я прижимаю их к себе, радуюсь их громкому крику, которым они дают знать, что пришли в этот мир…

От этих мыслей я становилась самой-самой счастливой женщиной на всё белом свете. И никакие тревоги и страхи не могли разрушить мой маленький мирок.