— Разве я могу что-то запретить столь прославленному магу и настоятелю? — смеётся. — Что тебя волнует? Выкладывай!

С Бертой, оказывается, всё можно решить просто и изящно, не вступая в конфликт с Наказующими. Ей не нужно напрямую сразу отказываться от их предложения вступить в орден. Кто может отказать новой одарённой миледи получить образование? Разве что тот, у кого ни стыда, ни совести совсем нет.

Мой дядя Митрий не просто главный королевский маг, а ещё и курирует сразу два факультета рансбурского университета — магический и лекарский. Он без труда устроит Берту на первый курс посреди учебного года.

— Не торопись с приглашением её в наш род. — говорила Ника, вертя в руке небольшой золотой кубок с вином. — Пусть поживёт в моём доме. Я найму ей учителей, чтобы дополнительно занимались с ней общими предметами. Она же у тебя совсем дурочка?

— Не у меня пока. — поправляю. — И вовсе не дурочка. Просто не образована.

— Я и говорю. — легкомысленно отмахнулась от моих поправок баронета. — Её надо будет многому учить. А уж я позабочусь, чтобы она приняла потом правильное решение. И ничто не будет указывать наказующим в нашу сторону. Твою Берту…

— Она не моя пока. — снова поправляю.

— Да, не твою Берту случайно, совершенно случайно заметит Матильда, королева-мать. Она её и устроит. Уговорит моего мужа взять юную новую миледи в университет, а меня принять девочку в своём доме. Так уж и быть, я соглашусь, мы согласимся. Пусть прецептор Ульян злится на кого хочет, хоть на Наместника…

— Ты мудра, Ника. — говорю искренне, с уважением. — Только не богохульствовала бы, а? — я всё-таки духовное лицо. — Не надо так о Наместнике-то Создателя.

— Так он же не сам Создатель. — опять смеётся баронета. — Да брось, Степ. Все знают, что твой тёзка Степ Восьмой бабник, заполонивший монастыри и приходы империи своими детьми. На какого аббата, аббатису или прелата там ни посмотри, увидишь его острый нос и уши лопухами. Ну, не хмурься. Я же глупая женщина, мне можно говорить иногда глупости. Что же касается участия в войне против Габарии и Ахорской Лиги герцогств, так нечего тебе там делать.

— Предлагаешь, отказать в просьбе самому кардиналу?

— Зачем? Нет конечно же. Соглашайся. Только не забудь спросить на то разрешения главы рода. Вот она и откажет. — Ника постучала пальцем по свитку, который лежал рядом с ней, между серебряным блюдом с рыбой и вазой фруктов. — Мария знала, что тебя попытаются использовать. Написала мне об этом. А ты почему мурену не ешь? Из королевского пруда.

Знаю, чем этих тварей кормят, потому и кусок в горло не полезет. Я же не каннибал.

— Не люблю рыбу. — вру, как порой, увы, приходится. — С твоего позволения, лучше вон тех рябчиков в сливовом соусе попробую. А про намёки насчёт моего перехода в миряне что скажешь?

Тут она перестала улыбаться и веселиться, посерьёзнев лицом. Хотя, заметил, что глаза у неё всё время были серьёзными. Чувствую, что лицемерка моя тётушка ещё та. Хорошо, что это наша неллерская лицемерка. Тётка реально умна. Сразу понял.

— Пока ничего не скажу, Степ, но постараюсь всё разузнать. Если тебе действительно наметили в невесты принцессу, тогда покушение становится объяснимым.

О чём это она?

— Наоборот необъяснимым. — говорю. — Да, наша прекрасная герцогиня Мария мне говорила, что из дворца может исходить опасность, Неллеры давно противостоят Саворской династии. Только, если я нужен короне для победы в войне и для усиления королевского рода, то…

— Создатель, какой же ты ещё молодой, Степ. — прервала меня баронета, сокрушённо мотнув головой. — Эдгару совсем не нужна победа и усиление магической мощи династии, если при этом лично он потеряет власть. А ты понимаешь, какой вес приобретёт принцесса, когда станет матерью могучих магов? Сколько придворных клик и группировок, сколько аристократических родов начнут ставить на её приход во власть?

Точно. Она ведь права. Кто там говорил, что государство — это я? Людовик какой-то, кажется, четырнадцатый. Может какому-то дворцовому клану, нашему кардиналу-фанатику или ещё кому-либо и нужно усиление магической мощи королевского рода, вот только не самому Эдгару и его будущим наследникам.

— Так если это король…

Начинаю говорить, но Ника опять меня перебивает:

— Я лишь предположила, Степ. Не будем делать поспешных выводов. Как только что-нибудь узнаю, обязательно тебе сообщу. Ты заезжай ко мне с визитами почаще, мы с Митрием тебе всегда будем рады. Знаешь, я ведь тобой горжусь. Правда-правда. Да все наши очень гордятся, что у нас такой могучий родич появился.

— Не ждали, не гадали, а тут раз, и я. — понимающе хмыкаю.

Две молчаливые девушки принесли нам к чаю десерт, да какой! Кроме медовой сдобы разных форм ещё и целую вазочку жёлтого кускового сахара, шикуем. Наверное, королевский маг и придворная аристократка могут себе позволить лакомиться не хуже герцогской семьи. Эх, сейчас бы Юльку сюда. Нет, и так у девушки скоро одно место слипнется.

— Зря шутишь. Ты просто не представляешь, насколько сильнее стали позиции нашего рода. — Ника небрежным жестом вновь выгнала рабынь из гостиной. Болезнью здешней аристократии болтать при слугах обо всём подряд моя тётушка совсем не страдает, осторожная. И правильно, и молодец, поддерживаю. — Иоанна, твоего троюродного кузена милорда Неллерского, полтора года кормили обещаниями назначить комендантом Лижона, а тут, как только пришёл с севера подробный доклад о твоих подвигах, он сразу же и должность и полковника получил. Из тех двадцати пяти тысяч драхм, что кузина через верцийских менял отправила, заплатили меньше половины. Для полковничьего патента двенадцать тысяч не деньги. Кстати, у нас всего два неллерских голубя осталось. Ты с собой привёз? Поделишься?

— Привёз три десятка, — беру в руки небольшую серебряную кружку с ароматным ягодным чаем. Лучше бы глиняную посуду использовали для горячих напитков, металл обжигает и руку, и губы, неудобно пить. Ну, да, и в этом мире понты дороже удобства. — Только я два из них уже Андрею пообещал. Если у меня останутся, то…

— Ерунда, уж с кузеном-то я договорюсь. Слышу, мой драгоценный супруг явился. Готовься, Степ, он не успокоится, пока всё о твоём источнике не выпытает.

Баронету Митрию сорок лет, на сорок он и выглядит, крупный,