Ганнибал, а Боодес, а во-вторых, Гнея Корнелия никто в плену не убивал, и он в дальнейшем был освобожден. Правда, неизвестно, при каких обстоятельствах. Может быть, отпустили за выкуп, а может, обменяли на пленных карфагенян. Мало того, в 254 году до н. э. Гней Корнелий Сципион Азина будет выбран консулом во второй раз и вновь примет участие в войне с Карфагеном. Поэтому можно говорить о том, что утверждения римских историков о пленении консула во время неких «переговоров», мягко говоря, не соответствуют действительности.

Но все еще только начиналось. Через несколько дней уже Ганнибал Старший чуть было не оказался в роли Сципиона Азины. Но если римлянина подвела неуверенность в собственных силах, то с Ганнибалом все случилось с точностью до наоборот, и пуниец едва не пал жертвой собственной самоуверенности. Будучи извещен о движении римского флота вдоль побережья Италии, карфагенский военачальник вышел в море с эскадрой из пяти десятков кораблей. Он хотел лично посмотреть на вражеские суда, оценить их мореходные качества, а заодно узнать численность римской армады. Однако действовал Ганнибал крайне безответственно, поскольку даже не удосужился отправить вперед сторожевые корабли. За что и поплатился. Как следует из текста Полибия, карфагенская эскадра неожиданно столкнулась с римским флотом, идущим в походном порядке, потеряла большую часть кораблей и была вынуждена отступить (I, 21). При этом сам Ганнибал едва не попал в плен. Вопрос заключается в том, насколько это сообщение достоверно.

Согласно исторической традиции, первой победой римлян над карфагенянами в морском сражении, считается битва при Милах. Об этом свидетельствуют как римские авторы, так и греческие. Если бы все было так, как рассказывает Полибий, вне всякого сомнения, именно эта стычка и была бы объявлена первой викторией квиритов над пунийцами в борьбе за господство на море. Но ничего подобного не произошло. Поэтому можно предположить, что во время данного столкновения карфагеняне просто быстро отступили, когда увидели, что бой складывается не в их пользу. При этом никоим образом нельзя отрицать тот факт, что Ганнибал Старший едва не был захвачен римлянами.

* * *

Когда римские корабли прибыли в Мессану, стало известно о пленении Сципиона. Флот оказался без командующего, и в город был спешно вызван второй консул, Гай Дуилий, командующий сухопутными силами. У Дуилия было очень мало времени, чтобы основательно вникнуть в курс дела, все происходило на бегу и в спешке. Но консул успешно справился со всеми проблемами и, когда узнал, что вражеские корабли под командованием Ганнибала Старшего находятся у Липарских островов, приказал экипажам готовиться к битве. Римлянам предстояло серьезное испытание, они должны были вступить в бой против лучшего флота Западного Средиземноморья. Беда была в том, что римские корабли и их экипажи не имели ни малейших шансов на победу в грядущем сражении.

Полибий был весьма невысокого мнения о новом военном флоте Римской республики и прямо пишет, что построенные квинквиремы и триремы «вследствие дурного устройства были неловки в движениях» (I, 22). Анней Флор также называет римские боевые корабли «тяжеловесными и неуклюжими судами» (XVIII). Да и профессиональные навыки гребцов оставляли желать лучшего. Преимущество карфагенян было несомненным, но римляне решили свести его к минимуму и навязать противнику свою тактику морского боя, отказавшись при этом от соревнований с пунийцами в искусстве маневра и мастерстве вождения кораблей. Римские военачальники решили превратить морскую битву в битву сухопутную и использовать для достижения победы прекрасные качества своей тяжеловооруженной пехоты. История не сохранила для нас имя человека, придумавшего абордажный мостик, который получил среди легионеров прозвище «ворон» (Polyb. I, 22). Но именно это приспособление сыграет решающую роль на начальном этапе морского противостояния Рима и Карфагена. Абордажный мостик достигал до 10 м в длину и до 1,8 м в ширину, с боков мостика были невысокие перила, доходившие человеку до колен. «Ворон» устанавливался на передней части квинквиремы в вертикальном положении, при необходимости его можно было поворачивать в любую сторону. И когда подходил вражеский корабль, «ворона» с помощью каната опускали на неприятельское судно. Железный клюв на конце мостика пробивал палубу и намертво сцеплял корабли. А дальше начиналась атака легионеров, и римляне по абордажному мостику переходили на вражеский корабль непрерывными рядами по двое. Шедшие впереди воины закрывались щитами, отражая вражеские удары, а идущие следом за ними легионеры упирались краями больших щитов в перила, прикрывая себя и товарищей с боков. Мало того, если сцепившиеся корабли стояли борт к борту, то римляне приходили на помощь соотечественникам и атаковали вражеское судно с разных сторон (Polyb. I, 22). Имея плохие корабли и хорошую пехоту, римское командование сознательно выбрало оборонительную тактику, предоставляя карфагенянам полную свободу маневра и возможность атаки с разных направлений. Пусть пунийцы изощряются в искусстве кораблевождения, но как только корабли сойдутся борт о борт, при помощи «воронов» легионеры перейдут на вражеские суда и решат исход битвы в пользу Рима.

Корабли Гая Дуилия покинули Мессану и взяли курс на Липарские острова, где, по слухам, находился флот Ганнибала Старшего.

5. Битва при Милах и её последствия. 260–256 гг. до н. э

Карфагенский флот, базировавшийся в Панорме, насчитывал 130 боевых кораблей (Oros. IV, 7, 7), хотя Диодор Сицилийский называет цифру в 200 судов (XXIII, 10). Пунийцы регулярно совершали набеги на Италию, но после неудачной стычки с римлянами Ганнибал увел свои корабли к Акраганту, где внимательно следил за передвижениями римлян и их союзников. А заодно разрабатывал план очередного нападения на италийское побережье. При этом он совершенно игнорировал военно-морские силы римлян, полагая, что они не смогут оказать достойного сопротивления. Дождавшись благоприятного ветра, Ганнибал приказал поднимать якоря и под покровом ночи повел корабли на север. Сам он плыл на пентере, взятой карфагенянами в качестве трофея у легендарного царя Пирра. Раньше это судно принадлежало великому полководцу, а теперь несло навстречу победе пунийского военачальника.

Но когда карфагенский флот проходил вдоль северного берега Сицилии, Ганнибал не удержался от искушения и решил разграбить окрестности города Милы. Когда же командующему доложили о том, что приближаются римские корабли, он приказал немедленно выступить навстречу врагу. Стоя на носу флагманской пентеры, карфагенский полководец внимательно смотрел на приближающиеся вражеские суда и только посмеивался в густую черную бороду, мысленно представляя, как быстро пойдут на дно эти неуклюжие корыта. Противники сблизились. Ганнибал проверил, легко ли выходит из ножен меч, потуже затянул ремешок шлема и приказал кормчему атаковать ближайший вражеский корабль. Барабан келевста загрохотал чаще, гребцы налегли на весла, и пентера как выпущенная из лука стрела полетела к цели. Скрипели уключины, бронзовый таран на носу вспарывал лазурные волны Тирренского моря, карфагенские лучники и пращники приготовились