Реигане удивительный талант стратега и ярость хищника. – Полагаешь, они ее подделали? Рэй, они тебя боятся больше всего на свете!

– Отец мертв, многие дома отлучены от двора, лорды в ссылках или убиты. Очень удобная ситуация, чтобы творить махинации, – император садится в кресло, держа письма в руке. – Если им удалось внести ложные сведения в документы, чтобы меня одурачить, я самолично вздерну каждого мужчину из их рода.

– Позволь мне посмотреть все документы, – у Алана немеет где-то под ребрами. – Я выясню этот вопрос, Рэй, и доложу о результатах.

– Почему Керли действовали так смело и были уверены, что я в это поверю и даже не стану проверять?

– Ты бывший генерал армии, они считают всех вояк дегенератами, – нервно смеется Алан, но смолкает под пристальным серьезным взглядом друга. – И тебя не было в столице так долго… Они не рассчитывали, что ты с такой прытью примешься за дела, – да и Алан не рассчитывал.

Иной раз работоспособность и выносливость Реигана его просто изумляли.

В дверь кабинета неожиданно раздается стук, и внутрь проскальзывает жилистая фигура камергера его величества. Он вносит единственное письмо на подносе и молча откланивается. Алан невольно бросает взгляд на печать и опускается в кресло. В горле пересыхает.

– Не прочтешь? – приподнимает он брови.

Реиган, конечно, знает откуда это послание. Из Рьена. На конверте печать графа Эрта. Одна лишь мысль об этом смазливом капитане рождает в душе Алана страшную ревность.

Но императору плевать. Его губы лишь слегка изгибаются в усмешку.

– Уверен, там нет ничего интересного. Еще слишком рано для отчета, а значит моя жена устроила истерику или гневно требует вернуть ее в столицу, – произносит он, вскрывая другие конверты.

– Знаешь, а ведь она не выглядела так, будто собирается обратно, – Алан снова ерзает, никак не понимая, почему ему так неудобно в этом кресле и почему потеют ладони. – Она, вообще, сильно изменилась.

– Мне нет до этого дела.

Уголок губ герцога Бреаза отчего-то дергается, а кулаки сжимаются.

– Но ты собираешься с ней спать…

– А до этого тебе не должно быть дела, Алан, – довольно сухо произносит император, но Алан испытывает обиду, будто его отчитывают ни за что.

– Ты не подумай, это отличное решение. Ваш совместный ребенок лишь укрепит союз Эсмара и Саореля. И, возможно, материнство пойдет Антуанетте на пользу.

Реиган вдруг отрывает взгляд от конвертов и в упор спокойно, без эмоций смотрит на Алана, а у того в душе поднимается страх. Глупо, конечно, бояться друга детства, они знакомы с пеленок, воевали бок о бок, делили женщин… но Алан боится. И уже давно – Реиган стал кем-то непонятным: закрытым, холодным и жестоким. Это тревожило. И это подтверждало то, что нужно быть начеку.

– Я не планирую оставлять ее рядом с собой.

– Нет? – Алан делает вид, что удивлен.

Он прекрасно знает историю с Клеменцией Кастилл, его матерью. Но он, на самом деле, и подумать не мог, что Реиган способен поступить со своим сыном или дочерью так же, как поступил с ним его отец – лишил матери.

– Отправишь в уединение?

– Тебя это заботит?

Этот вопрос снова бьет Алана липким страхом. А хуже – он ничего не может прочесть в глазах друга. Ни-че-го.

– Мы просто болтаем. По-дружески, – сковано улыбается он. – Чего ты ершишься? Делай с ней, что хочешь. Она твоя жена.

А у самого сердце колотится так громко, что Алан снова меняет позу, стараясь это скрыть, будто его шевеления могут заглушить эти проклятые удары.

– Твой брат достаточно самостоятелен, чтобы управлять делами герцогства? – Реиган снова приступает к почте, а Алан забывает, как дышать.

– Что ты имеешь в виду?

– Что мне необходим контроль над армией. У меня не так много верных людей, на которых я могу положиться.

Алан едва справляется с порывом сцепить пальцы на подлокотниках. Он трет шею, а затем покусывает губу.

– Разве Гийом не контролирует войска? – спрашивает он. – Я полагал, у нас временное затишье.

– Сейчас, как никогда, мы должны показать, как силен Эсмар.

– Хорошо, – произносит Алан поникшим голосом и добавляет: – ваше величество. Когда мне отправляться?

– Не позднее трех дней.

– Боги, Рэй. Ты не оставишь меня даже на коронацию? Я семью не видел полгода. Всего месяц.

– Семью? – Реиган вскидывает настолько безразличный взгляд, что Алан напрягается: – Дело не в твоей семье. Ты герцог, у тебя есть долг перед Эсмаром.

– Хорошо, – снова выплевывает Алан. – Я вечно в должниках у Эсмара. Боги, я только отыскал девицу из свиты твоей жены, чтобы провести с ней несколько прекрасных ночей…

– На закапывай себя глубже, Алан. Я уже подумываю о том, чтобы тебя женить.

– Ты сделаешь эту женщину очень несчастной, – бормочет герцог и поднимается.

Его взгляд неумолимо скользит по поверхности серебряного подноса. Он хочет знать, что внутри конверта. Что написал Эрт. Но его величество снова вскидывает взгляд, обжигая друга холодом.

– Принеси мне список семей, из которых ты выбрал девушек в штат фрейлин, – вдруг говорит он. – Я еще не утвердил его.

– Сомневаешься в моем вкусе?

– Бреаз.

Довольно и этой сухой брошенной, как кость, фразы, чтобы Алан умолк. Нет, он больше не знал этого человека. Где его друг? Куда делся принц Эсмара, Рэй, которого он знал?

До этого момента Алан даже не задумывался, бывало ли Рэю трудно? Справлялся ли он? Уставал? Ему казалось Уилберг – непрошибаемая скала. Теперь – да, его друг недалеко ушел от куска гранита. Он просто бесчеловечно циничен и жесток.

***

Реиган Уилберг

Не сразу, но император тянет руку к конверту. Гнетущая волна отвращения уже захлестывает его, едва он думает, что ему придется снова читать какую-нибудь ерунду о страданиях дражайшей супруги. Хочется пропустить этот момент. А лучше – сжечь письмо в камине.

Уилберг открывает его только после полуночи, когда заканчивает все другие дела. Его камергер, граф Мале, как раз принес поздний ужин. Император сел ближе к свечам, утонул в мягком уютном кресле, пока камергер подкатывал к нему столик и наливал густое сливовое вино.

Мале, высокий человек в черном, служил камергером еще его отцу. Реиган доверял ему, зная, что Ронан Уилберг был очень подозрительным к людям и, если