— А может, это просто старый добрый «Макс-Фактор»?

— Нет, ты меня с ума сведешь! В Белладонне все — чересчур. Слишком нарядное платье, слишком много драгоценностей, слишком яркая подводка, слишком пышные парики…

— Правда? Какого цвета?

— Медового. Локоны медового цвета, и в них вплетены жемчужные нити.

— Весит, наверно, тонну.

— Не говори глупостей. Ну сколько может весить парик? Но ее, видно, это не волнует. По ее лицу ничего нельзя сказать, она вечно носит эту дурацкую маску. Поэтому никто не знает, как она выглядит на самом деле.

— Из черного бархата?

— Нет, бестолочь, маска кружевная, из того же золотого кружева, что и платье. Наверное, как-то пристегнута под париком. Она не хочет, чтобы люди видели ее лицо.

— Может, у нее носа нет или еще что-нибудь.

— Ну что ты за дура! Все у нее на месте. А разглядеть можно только яркие зеленые глаза. И еще губы — такого же цвета, как ее рубины.

— Ты хочешь сказать, как когти у ее собаки.

— Нет, ты безнадежна.

* * *

С легкой руки Белладонны мгновенно вспыхивает мода носить кольца поверх лайковых перчаток из тончайшей окрашенной кожи. Однако мало кто из постоянных посетителей клуба «Белладонна» может позволить себе такие рубины. Поэтому они копируют жемчужины со вделанными в них цепочками и хитроумные кольца, которые она любит больше всего, где вместо камня вставлены крохотные коробочки в золотой оправе, а в крышках просверлены миниатюрные дырочки; взмахнув рукой с таким кольцом, Белладонна наслаждается нежнейшим ароматом.

Но я больше всего люблю кольцо-фонтан. Если кто-нибудь рискнет поцеловать ей руку, оно выпускает тонкую струйку духов. Эта хитроумная вещица заправляется, подобно чернильной авторучке. Вскоре подобные кольца появятся во всех бутиках Нью-Йорка.

Но ни одно из них не сможет сравниться с оригиналом.

Она любит подшучивать. Потому мы и решили создать уникальные духи, составленные из экстрактов растений, которые ядовиты, если их проглотить. Это дурманящий коктейль из ландыша, азалии, ириса, белой акации, желтого жасмина и гиацинта, с легким налетом олеандра. Мы назвали эту смесь «Профумо Б», разливаем в бутылочки из темно-багрового стекла в форме многогранной пирамидки с крошечным золотым «Б» — Белладонна — на пробке. Суровая Джози продает их гостям на выходе, когда им так не хочется покидать волшебную страну и забирать свои пальто. Только по одному флакону в руки, цена сто долларов, наличными, пожалуйста, больше спасибо, до свидания. Их покупают практически все, независимо от того, нравится им этот крайне необычный аромат или нет. Они просто не могут не выставить их дома на столиках для коктейля, чтобы доказать, что они заслужили приобщение к волшебному миру и им выпало счастье дышать одним воздухом с несравненной Белладонной.

О, Белладонна излучает некую странную смесь льда и пламени. Она поражает каждого, восхищает, заставляет гостей терять дар речи от восхищения и зависти. Она не снимает маски, полная утонченной грусти, как будто восстала из могилы, где пролежала много лет; щеки ее припудрены белесой плесенью разложения, душа недоступна земным чувствам.

Да, Белладонна внушает не симпатию, а благоговейный восторг. Она восседает за столиком, подобно разбитой мраморной статуе, неуловимо прекрасная издалека, пугающая в каменной неподвижности вблизи, высеченная из холодного мрамора, немигающая, нереальная, но все же живая.

Она одновременно страстная и холодная. Никто не может растопить лед, сковавший ее сердце, потому что она вас не подпустит.

Но, исчезая из виду, Белладонна больше никогда ни на миг не вспомнит клубных гуляк, сияющих самодовольной радостью оттого, что им все-таки удалось проникнуть внутрь. Для нее они больше не существуют.

Она ждет. Она терпелива. Продумывай все, так учил нас Леандро. Будь хитрее, будь искуснее. Строй планы, рассчитывай каждый шаг, иди к цели. Не отступай от избранного пути.

Мы их найдем.

Рано или поздно один из них приползет на коленях, и тогда она раскроет прелестную золоченую крышечку на своем кольце, в лицо ему пахнет ароматом сладчайшего яда, он лишится чувств в порыве восхитительного наслаждения.

Сладкий яд в ее устах.

Теперь, я думаю, вас интересуют некоторые организационные моменты. Например, почему никому не удается выяснить, где живет Белладонна? Неужели любопытные зеваки не бродят часами около клуба, не поджидают ночами, после закрытия, надеясь увидеть ее хоть уголком глаза? Естественно, поджидают. Поэтому мы наняли двойника, женщину с очень похожей фигурой, она носит точно такие же костюмы, парики и маски. Эта работа неплохо оплачивается, а трудиться приходится меньше часа, да и то в те вечера, когда Белладонна покажется на публике. Женщина-двойник одевается и идет в поджидающий автомобиль. Машина каждый раз другая, чтобы никто не записал номера. За рулем сидит профессионал, дирижер нашего оркестра Ричард, в Манхэттене он умеет избавиться от любого «хвоста». Вот почему Белладонну обычно играет Вивьен, наша разносчица сигарет, жена Ричарда. А если она занята, ее место охотно занимает Джеффри, второй швейцар с прелестными зелеными глазами, дежурящий с Маттео у дверей.

Неужели любопытные не шастают вокруг клуба среди дня? Нет. Музыкантам и персоналу велено приходить не раньше чем за час до открытия. Разносчиков допускают лишь ближе к вечеру, и они недовольны, что приходится таскать тяжелые подносы через сужающийся парадный коридор. Когда ровно в девять часов вечера Маттео распахивает темно-багровую дверь, возле нее всегда стоит полная надежд толпа. Но среди дня мало кто приходит. Когда ветер дует со стороны Гудзона, праздным зевакам достаточно хоть разок набрать полную грудь воздуха, благоухающего тухлым мясом и прогорклым жиром, и их буквально тем же ветром и сдувает.

Но правда заключается в том, что на самом деле никому не хочется знать, кто же такая Белладонна. Куда более интересно без конца разгадывать ее тайну. По всему городу входит в моду устраивать вечера в стиле Белладонны, приглашать гостей в масках и карнавальных костюмах, сажать экзотических собак на украшенные драгоценными камнями поводки.

Что же можно сказать о наших собственных экзотических собаках? Все очень просто. Мы отвели для них площадку на соединенных задних дворах наших особняков, поэтому их не приходится выгуливать. А когда они начинают буянить и нуждаются в серьезной прогулке, мы сажаем их в фургон, который подкатывает к бывшим погрузочным воротам кондитерской фабрики, и везем в парк в Вестстере или на другой берег реки, в Хобокен. Дома мы называем Андромеду «Дромеди» — так Брайони укоротила ее имя. Когда на Андромеде нет бриллиантового ошейника и лака на когтях — а вне стен клуба мы всегда снимаем их, чтобы Брайони не заметила и ненароком не проболталась одноклассницам — она превращается в самого обыкновенного ирландского волкодава.