Прозвенел звонок, и публика неторопливо потянулась в зал. Мимо них прошли две пожилые дамы с веерами, — на Савелия дохнул крепкий аромат духов.

— А если я скажу нет?

Хищник улыбнулся:

— Вы же умный человек, вы все просчитаете… и согласитесь!

— И все же?

— Тогда я вынужден буду вас огорчить. Посмотрите на свою спутницу. — Савелий обернулся, Елизавета, улыбаясь, разговаривала с каким-то высоким блондином привлекательной наружности. — Поверьте мне, это очень опасный человек. Убийца! Пускай вас не вводят в заблуждение его ангельские глаза. Это обман! Подавляющее большинство убийц обладают именно такой располагающей внешностью. Убийство для него — просто профессия. Я надеюсь, вы не хотите, чтобы с вашей женой что-нибудь случилось?

Савелий похолодел:

— Если что-нибудь с ней случится…

— Тише, тише, — предостерег Хищник. — На нас обращают внимание. Может выйти скандал, ваше имя всплывет в прессе, а я думаю, вам этого очень не хочется. И знаете, мы не такие беззубые, как это могло вам показаться… — Внешне его новый знакомый выглядел очень доброжелательно. Со стороны их разговор напоминал беседу двух приятелей. Правда, один из них выглядел слегка напряженным, но с кем не бывает! — Мы даем вам месяц, чтобы вы вернули картину. Ни дня больше.

И, заложив руки за спину, неторопливой ровной походкой направился в партер. Савелия и теперь не оставило ощущение, что за ним наблюдают. Фойе опустело, если не считать двух-трех пар, запоздало направляющихся в ложи. Да вот еще билетерша, уныло сидящая у дверей.

— Что это был за мужчина, с которым ты только что разговаривала? — стараясь скрыть тревогу, спросил Савелий.

— Ты что, ревнуешь? — почти восторженно воскликнула Елизавета. — Я горжусь! На тебя это так не похоже.

— Нет, но…

— Скажи правду, ты меня ревнуешь! — счастливо улыбалась Лиза.

— Только самую малость, — попытался отшутиться Родионов. — Ну, так что он тебе говорил?

— Он оказался очень милым молодым человеком, делал мне комплименты и говорил, что я невероятно красива. И знаешь, он предлагал мне встретиться завтра.

Савелий Родионов слегка нахмурился:

— Что же ты ему ответила?

— Я сказала, что у меня есть человек, которого я очень люблю.

— Ты правильно поступила, моя девочка, — как можно беззаботнее улыбнулся Савелий.

Взяв под руку Елизавету, он повел ее в зал.

То, что ощущения его не обманули, Савелий понял часа два назад, когда возвращался из театра. Извозчиком у него оказался старый знакомый — вихрастый парень. Молодец очень напоминал сельского юношу из какой-нибудь владимирской глубинки, и трудно было поверить, что ему довелось родиться среди виноградников Средиземноморья.

Едва экипаж отъехал от Гранд-опера, как за ними увязалась пролетка. Из-за густой темноты невозможно было разглядеть, кто находится в экипаже. Может, та пожилая пара, с которой Савелий встретился глазами, когда входил в партер? Или, может быть, молодой высокий брюнет, с которым он нечаянно столкнулся в дверях, когда проходил в театр? Во всяком случае, его торопливость вызывала подозрения. А может быть, в экипаже восседал зрелый мужчина, что сидел на соседнем кресле и попросил у него бинокль, для того чтобы почетче рассмотреть очаровательную даму, сидящую в ложе напротив?

Как бы там ни было, но пролетка не собиралась отставать даже на метр, держась прямо за ними.

— Направо, — скомандовал Савелий, — теперь до самого конца улицы, а потом повернешь налево.

Извозчик не выказывал удивления, петляя замысловатым маршрутом по парижским улицам, он старательно делал вид, что ничего особенного не происходит. Судя по его лицу, можно было утверждать, что для него нет особой разницы, куда ехать — на площадь Шатле или в захудалую русскую деревеньку Грязнуху. Главное, чтобы клиент сполна оплатил за сбитые подковы лошадок.

Въехали на Монмартр. Впереди, на вершине, сверкала белая шапка Сакре-Кер. Свернули в узкий переулок, в котором с трудом могли развернуться две кареты. Позади метрах в пятидесяти стучали копыта лошадей преследующей их пролетки.

— Гони! — закричал Савелий.

Извозчик, услышав команду, огрел лошадей плетью, и пролетка, постукивая ободьями о булыжник, скатилась с горы и устремилась в ближайший переулок.

— Савелий, что происходит? — взволнованно спросила Елизавета.

— Ничего страшного, дорогая, — ответил Савелий по-русски, — просто за нами увязались какие-то бандиты. — И, повернувшись к извозчику, громко потребовал: — Гони побыстрее. Плачу тройную цену!

Извозчик, весело тряхнув длинным чубом, отвечал:

— Мсье, да за такую цену я могу доставить вас куда угодно даже на собственном хребте. Но, пошла!

Пролетка юркнула в смежную улицу. Дробь копыт, раздававшаяся позади, сделалась глуше, пока наконец не пропала совсем.

— Кажется, оторвались, — произнес Савелий.

— Ты меня пугаешь, — прижалась к нему Лиза.

Родионов улыбнулся:

— Я думал, что с недавних пор тебя испугать невозможно.

— Савелий, ты можешь мне объяснить, что происходит?

— Лиза, честно говоря, я пока сам ничего не понимаю. Но пролетка, что была сзади, ехала за нами от Гранд-опера! Это не могло быть случайностью.

Савелий велел остановиться метрах в ста пятидесяти от дома. Щедро расплатившись с извозчиком, он, взяв под руку Елизавету, повел ее к дому. В соседнем доме, на втором этаже, опять дернулась занавеска. Кто-то внимательно наблюдал за подошедшими соседями. Стараясь не смотреть в ту сторону, Савелий устремился дальше по тротуару. Может быть, все это плод его разыгравшегося воображения. Не стоит быть таким подозрительным. Так ведь и свихнуться можно!

Успокоившись, Савелий слегка сбавил шаг. Платаны, посаженные в ряд вдоль тротуара, бросали густую тень на дорогу, волнуясь при каждом колебании ветра. Но вдруг от стены отделился человеческий силуэт и, застыв, перегородил дорогу. Савелий даже не сразу осознал, что происходит, просто стоявший впереди человек вскинул руку на высоту груди. Тусклый свет фонаря с трудом достигал его фигуры, освещая лишь поднятую руку и плечи. Лица, спрятавшегося в густой тени, не рассмотреть.

Савелий успел толкнуть Елизавету за дерево. Увидел, как она беспомощно опрокинулась, зацепившись платьем за кусты. И тотчас из дула брызнула струя белого пламени. Пуля рассерженной пчелой прожужжала над самым ухом и с глухим стуком впилась в ствол дерева. Савелий отпрыгнул в сторону, укрывшись за деревом, и тут же вторая пуля звонко вошла в древесину, отщепив кусок коры. Он сунул руку в карман, пытаясь выудить «браунинг», но пистолет, зацепившись мушкой за подкладку, не желал извлекаться.