не знал, какой ответ будет верен. Ему казалось, что Джокеста хочет поймать его на ошибке и исключить. Он боялся каждый раз, когда женщина давала ему приказ, не имеющий четких инструкций.

Но сейчас, почти год спустя, парень понял, что все ответы верны. Что Джокеста спрашивала просто чтобы спросить.

— Я хотел бы, — нерешительно сказал Джей.

Да, это был очень долгий день. Он сильно устал, был измотан и его ноги все еще тряслись, но… у него не так много шансов увидеть красивые вещи. Ведь он должен сопровождать ее святейшество.

А ее святейшество редко смотрела на красивые вещи.

И так группа из двух человек оказалась в одном из самых красивых мест, что видел Джей. Он стоял посреди бесконечного поля подсолнухов. Их было так много, что они напоминали безбрежное желтое море, колышущееся на ветру. Здесь было необычно тихо — только шелест стеблей разбивал тишину. Мягкий желтый цвет, разбавленный коричневым, размеренно покачивался, до носа Джея доносился запах травы, а на душе было неожиданно спокойно.

Это было хорошее место. Оно было прекрасно.

— Здесь умерло много людей, — внезапно сказала Верен — Они скрывались среди подсолнухов.

Джей ошарашенно моргнул.

— Что? — робко спросил мальчик.

— Когда произошел переворот, многие жители прибежали сюда. Но это им не помогло, — тут Верен хищно усмехнулась — Все это место было окрашено кровью и трупами. Раньше эти подсолнухи были гораздо ниже, — весело протянула женщина.

Джей резко поджал губы и опустил голову. Внезапно… это место перестало быть красивым. На поляне повисла долгая тишина. А потом Верен грустно хмыкнула.

— Красота, это субъективное понятие, — тихо сказала Верен — Для каждого из нас она своя… мои Небесные сородичи считают, что красота кроется в унижении и низвержении. Дофламинго считает, что красота это сила, власть и верные люди. Я считаю, что красота кроется в знаниях, власти и верности… полагаю мы с ним довольно похожи. Люди не одинаковы, мальчик. Поэтому скажи мне, Джей… что такое красота для тебя? Что делает твой мир прекрасным? — вкрадчиво спросила женщина.

Джей ссутулился и с силой сжал свою винтовку. Он… он вспомнил улыбку Ай. Она была прекрасна. Ее глаза были наполнены каким-то глубоким светом, недостижимым для всех остальных. И когда она смотрела на Джея, на остальных кадетов, эти глаза сияли еще ярче. Тогда мальчик ощущал себя великим. Он ощущал себя значимым и робко улыбался в ответ.

Иногда… Джей думал что именно поэтому Ай исключили.

Когда Ай не стало, они перестали улыбаться. А еще, перестали считать, что мир, и они сами имеют значение. А если мир и люди не имеют значения… тогда у них начались тесты на ликвидацию. Тогда они прекратили сомневаться.

— Я никогда не смогу вернуть ее. Ее больше нет, — хрипло сказал Джей — Но когда-то она показала мне, что я имею значение. Я заставлял ее глаза радостно гореть… их глаза, — робко признался мальчик.

Джей всегда притворялся, что не знает о других кадетах. О том, что они тоже слушали его рассказы. Но другие кадеты были там. Они тоже робко мечтали. А потом их мечты убили, и они стали убивать всех остальных.

— Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь показать вам эту поляну без крови. Я даже не уверен, что вы этого хотите, — наконец сказал Джей — Я знаю, что есть вещи… сделав которые ты уже не можешь и не хочешь видеть мир по другому. Но другие кадеты, они… вы сбежали с Восходящей Звезды. Вы могли путешествовать и видеть мир. У вас был выбор… может быть плохой, может быть жестокий, но вы могли видеть и выбирать, каким путем идти. И вы решили стать плохим человеком. А мы… нам никто и никогда не давал выбо… — и тут Джей запнулся.

Джокеста осталась молча стоять рядом. Мальчик открыл рот, продолжая смотреть на шелестящие подсолнухи. Ему казалось, что его голова горит.

— У меня… никогда не было выбора, — почти прошептал Джей — У них был выбор. У тех, кто пошел в СР… у других агентов. У них… был выбор, — тупо сказал снайпер.

Это был такой до боли простой ответ. Чем Джей отличается от других? Что у него отняли? На самом деле слишком много — Джей не понимал шуток, не мог осознать большую часть гражданских вещей, он постоянно боялся буквально всего, страдал приступами паники и с трудом засыпал по ночам. У него отняли Ай. Но это не было самым главным. Самым основным.

Самое главное, что у него отняли… это выбор. Другие агенты выбрали работать на СР, пираты выбрали быть пиратами, Джокеста Верен выбрала быть плохим человеком, и даже те моряки выбрали свою судьбу, когда взяли деньги Небесного Дракона.

Но ни Джей, ни другие кадеты, ни Ай никогда не выбирали быть агентами. Джей не хотел тренироваться, он не хотел брать миссии и не желал ехать в Верхний Мир, чтобы служить Джокесте Верен. Он… он хотел быть с Ай, хотел, чтобы другие кадеты снова улыбались. Он хотел, чтобы этот мир стоил того, чтобы в него верить.

Поэтому он выбрал не убивать ту девочку. Он… выбрал.

— Что ж, догадался за тридцать минут до крайнего срока, — внезапно сказала Джокеста — Какая жалость… я уже присмотрела тебе подсолнух, — хищно ухмыльнулась женщина.

Джей осоловело моргнул и посмотрел на довольную Верен.

— Все люди, что решили мне служить, должны делать это по своей воле, — мягко сказала женщина — Но для подобного, у желающего служить должна быть воля, понимаешь, мальчик? Ты доставил мне много хлопот, — тяжело вздохнула Верен, после чего повернулась к Джею — Итак… так как теперь ты не собираешься умирать, я предлагаю тебе работать на меня. Гарантирую хорошие условия труда, медицинскую страховку, возможность выбирать себе задания и самую качественную информацию по эту сторону Гранд Лайн. Ах да, и если дело выгорит, то дворянскую должность… ну что думаешь? — взволновано спросила женщина.

Джей снова моргнул. Его мозг просто отказывался работать… все происходило слишком быстро.

— Конечно, некоторые говорят, что Цветочник и Синий лучшие в сборе информации, но это наглая ложь, — снисходительно заметила Верен — Они просто энтузиасты-любители, но мои люди профессионалы. К тому же, теперь я смогу научить тебя Воле и немного изменить лицо, так как… — начала расходиться Верен.

— Ваше святейшество я… не б-буду на вас р-работать, — внезапно сказал Джей.

От этих слов его чуть не стошнило снова. В голове билось — тебя исключат, исключат, исключат! Но он выбрал. Он должен был выбрать. Ради Ай.