Чем сильнее снижается pH, тем хуже становится кальцифицирующим организмам. Холл-Спенсер обнаружил, что совсем рядом с фумаролами, где пузыри углекислого газа струятся вверх плотными рядами, нет вообще никаких кальцифицирующих организмов. Собственно, все, что осталось в этом районе – подводном аналоге пустыря, – это лишь кое-какие жизнестойкие виды местных водорослей и несколько видов инвазивных, по одному виду креветок и губок и два вида морских слизней.

“Вы не увидите никаких кальцифицирующих организмов в районе, где поднимаются пузыри”, – сказал мне Холл-Спенсер. “Знаете, как в загрязненной гавани обычно остается всего несколько видов, подобных водорослям и способных выносить сильно меняющиеся условия? Так вот именно это и происходит, когда повышается уровень углекислого газа”.

* * *

Приблизительно треть углекислого газа, который человечество уже успело закачать в воздух, была поглощена океанами – а это ошеломляющие 150 миллиардов тонн[58]! Впрочем, как и в случае с другими особенностями антропоцена, здесь важен не только масштаб, но и скорость процесса. Удобно провести сравнение с алкоголем (хотя и заведомо неточное). Подобно тому как для химического состава вашей крови имеет огромное значение, выпили ли вы упаковку пива за месяц или за час, для химического состава морской воды имеет огромное значение, поступает ли углекислый газ в течение миллиона лет или ста. Для океанов, как и для печени человека, скорость важна.

Если бы мы добавляли CO2 в атмосферу медленнее, то такие геологические процессы, как выветривание горных пород, сыграли бы свою роль в противодействии закислению. Но в сложившихся условиях все происходит слишком быстро, так что столь медленно действующим силам не поспеть. Как однажды заметила Рейчел Карсон[59], говоря о совершенно другой, но по сути похожей проблеме: “Время – главная составляющая, но в современном мире его нет”85.

Группа ученых под руководством Бэрбель Хёниш из обсерватории Ламонта – Доэрти Колумбийского университета недавно изучила данные об изменении уровней CO2 в геологическом прошлом и пришла к выводу, что, хотя в палеонтологической летописи значится несколько серьезных случаев закисления океана, “ни одно событие прошлого не идет в сравнение” с происходящим прямо сейчас из-за “беспрецедентно высокой скорости выбросов CO2”. Оказывается, существует совсем немного способов закачать миллиарды тонн углерода в атмосферу очень быстро. Лучшее объяснение, которое удалось придумать для вымирания в конце пермского периода, – мощный всплеск вулканической активности на территории нынешней Сибири. Однако даже это яркое событие86, благодаря которому возникли Сибирские траппы, по-видимому, высвободило, в пересчете на год, меньше углерода, чем наши автомобили, заводы и электростанции.

Сжигая уголь и нефть, люди возвращают в атмосферу углерод, который был от нее изолирован десятки – в основном даже сотни – миллионов лет. В этом процессе мы прокручиваем геологическую историю не просто вспять, но и с безумной скоростью.

“Именно скорость высвобождения CO2 делает текущий великий эксперимент столь необычным с геологической точки зрения и, скорее всего, беспрецедентным в истории Земли”, – написали геолог из Университета штата Пенсильвания Ли Камп и специалист по моделированию климата из Бристольского университета Энди Риджвелл в специальном выпуске журнала Oceanography, посвященном теме закисления87. Если и дальше идти тем же путем, считают ученые, то “антропоцен станет одним из самых значительных, а вполне возможно, и самых катастрофических эпизодов в истории нашей планеты”.

На другом конце света от Кастелло Арагонезе, у самой южной оконечности Большого Барьерного рифа, примерно в восьмидесяти километрах от побережья Австралии лежит остров Уан-Три[60]. На нем растет значительно больше одного дерева, что немало меня удивило – вероятно, я ожидала увидеть карикатурного вида пейзаж с одинокой пальмой, торчащей из белого песка. Оказалось, что песка на острове вообще нет. Остров целиком состоит из обломков кораллов размером от крошечных шариков до огромных глыб. Как и живые колонии коралловых полипов, частью которых они когда-то были, обломки представлены десятками различных форм. Одни короткие и пальцевидные, другие разветвляются подобно канделябрам. Некоторые напоминают оленьи рога, или обеденные тарелки, или кусочки мозга. Принято считать, что остров Уан-Три возник во время невероятно сильного шторма около 4 тысяч лет назад (как сказал мне один геолог, изучавший это место, “вам бы точно не захотелось оказаться там, когда это случилось”). Уан-Три все еще продолжает менять свою форму: шторм, пронесшийся над ним в марте 2009 года (вызванный циклоном Хэмиш), добавил острову кряж, протянувшийся вдоль восточного побережья.

Уан-Три можно было бы назвать необитаемым островом, если не считать крошечной исследовательской станции, которой заведует Сиднейский университет. Я попала туда точно так же, как и все остальные, – с другого, чуть большего острова в двадцати километрах от Уан-Три (он известен под названием Херон[61], что тоже сбивает с толку, так как на нем нет цапель). Когда мы причалили, а точнее, просто стали на якорь, поскольку на Уан-Три нет причала, на берег выползала головастая черепаха. В длину она была намного больше метра, а ее панцирь украшала широкая кайма, инкрустированная усоногими. Новости на почти необитаемом острове распространяются быстро, так что вскоре все население Уан-Три – двенадцать человек, включая меня, – наблюдало за черепахой.

Морские черепахи обычно откладывают яйца ночью, на песчаных пляжах; сейчас же это происходило средь бела дня, на иззубренных коралловых обломках. Черепаха попыталась выкопать ямку задними ластами. С большим трудом ей удалось проделать небольшое углубление, к тому времени одна ее ласта уже кровоточила. Черепаха переместилась чуть выше по берегу и предприняла еще одну попытку, но с тем же результатом. В том же состоянии все оставалось и через полтора часа, когда мне пришлось пойти на лекцию по безопасности, которую читал руководитель исследовательской станции Расселл Грейам. Он предупредил меня, чтобы я не ходила плавать во время прилива, потому что могу оказаться “унесенной на Фиджи” (я часто слышала эту фразу во время своего пребывания на острове, хотя не было единого мнения о том, куда движется течение – в сторону островов Фиджи или, наоборот, от них). Усвоив все наставления: укус синекольчатого осьминога обычно смертелен, а укол шипами бородавчатки – нет, зато настолько болезнен, что вы бы предпочли, чтобы он был-таки смертельным, – я вернулась, чтобы узнать, как дела у черепахи. Оказалось, она оставила свои попытки и уползла обратно в море.