– У меня сложилось странное чувство – как будто Кознов охотится не на тебя, а на меня. Что речь в кабинете Баскакова шла не о тебе, а обо мне. Что генерал Баскаков, военный разведчик, когда-то имел дело с моим отцом, полковником ГРУ Максимом Марковцевым. А с тобой он просто играет.

– А с тобой доигрывает?

– Что-то в этом роде, – рассеянно ответил Сергей.

Каракалпакия

Еще отец Султана Узбека – Мухаммед выбрал для семьи древнюю религию. На вопрос Марка, прозвучавший не без иронии, поклоняется ли Султан огню, последний ответил: «Как очищающей силе – да». Пожалуй, это был исчерпывающий ответ. Он верил в бессмертие души, в загробный мир и конец мира.

Марк знал, что большинство приверженцев религии Заратустры эмигрировало в Индию и образовало секту парсов. Возникший в Иране и основанный на поклонении силам природы, зороастризм появился намного раньше, чем он известен по историческим источникам, поэтому о древности этой религии можно судить по обрядам и богослужениям. Но это-то и делает его загадочным; удивляет, что он еще жив. Верования, установленные одним человеком, до сегодняшнего дня сохранились почти нетронутыми только благодаря заимствованию ее черт другими религиозными течениями.

Марк снова оказался в «краю паломников», на кладбище на трех холмах, где чтили пророка Заратустру, происходившего из знатного рода на западе Ирана. Оказался на самом краю истории. Он был цивилизованным человеком среди дикарей. Это в том плане, что должно было скоро произойти. И кто знает, может быть, здесь все и закончится.

Хотел ли он этого? Он не хотел, чтобы все закончилось так скоро. Не мог объяснить почему. Но все же ответ был очевиден: Марк бежал от скорой развязки, отсрочивал тот момент, когда должна пролиться кровь некогда близкого ему человека. И он был готов тянуть резину вечно. Он бы поселился в этом краю и с высоты священника стал бы прививать местному народу обычаи кочевников, о которых они со временем забыли. А их обычаи были таковы, что над каждой могилой сооружался гумбаз – склеп, чтобы человек, который всю жизнь провел в скитаниях под открытым небом, после смерти обрел надежный дом. Был готов к этому при одном условии: чтобы Султан Узбек позабыл о заповедях иранского пророка и похоронил дочь по-человечески.

* * *

Полковник Ханкин был вооружен крупнокалиберной снайперской винтовкой «КСВК». Калибр этой «ковровки» – 12,7. Вес сравнительно небольшой – одиннадцать килограммов. Начальная скорость полета пули – около девятисот метров в секунду. Прицельная дальность стрельбы – порядка двух километров. Емкость магазина – пять патронов. Ханкин был отличным стрелком, отчасти поэтому руководство ГРУ поручило ему эту операцию. Его устраивало ручное перезаряжание «ковровки»: меньше деталей – больше точности. Из такой винтовки Ханкин подряд делал пятьдесят выстрелов и не испытывал ноющих и болезненных ощущений в плече. Для смягчения отдачи затыльник приклада был снабжен амортизатором.

Он открыл подпружиненную крышку для выброса гильзы. Откинул прицельную планку, объединяющую мушку и целик, и установил оптический прицел.

Ханкин и его напарник представляли собой антиснайперскую пару – это раз, группу дальней разведки – два. Полковнику было важно определить точку снайпера и поразить последнего одним точным выстрелом. Если Кознов здесь, то большая вероятность того, что он воспользуется снайперской винтовкой. Он мог стрелять с большого расстояния – до километра. Было известно, что Эстебан застрелил человека из винтовки «маузер» модели 86 на дистанции примерно шестьсот метров. В основном он отдавал предпочтение российским винтовкам, но в тот раз выполнял заказ на территории Латвийской республики.

Погода благоприятствовала обоим – и снайперу, и его оппоненту с приставкой «анти». Цель снайпера – по большому счету, неподвижна. Убитый горем Султан с трудом мог поднять голову. Ветер – легкий, можно сказать – бриз, если брать в расчет его свежесть. Его объект резко контрастирует с окружающими – Ханкин видел это собственными глазами. Чернопиджачная свита Узбека оттеняла его, предпочитающего черные цвета в одежде, как бы это не показалось странным. Окружение Султана, призванное его защищать, его же дешифровало. Бросишь в центр этого круга гранату – и не промахнешься, подумал Ханкин. Султан был в месте воображаемой отметины от острой ножки циркуля.

Атмосферные условия? На них грех было пожаловаться.

Наблюдатель Ханкина использовал 20-кратный монокуляр. С его помощью он мог обнаружить так называемые «миражи» – воздушные волны на видимом изображении. В монокуляр можно было заметить, как они меняются в зависимости от направления ветра – идут вверх или опускаются. Крупные волны – ветер слабый. Мелкие – усиливается. Оборотная сторона этого преимущества заключалась в том, что эффект миража «вызывает перемещение образа объекта относительно его настоящего положения: на том месте, где видна цель, на самом деле ее нет». Впрочем, наблюдатель имел большой опыт рабаты в снайперской паре.

Одним выстрелом Ханкин мог убить двух зайцев: Султана Узбека, прикипевшего к военной элите, и Кознова, армейского разведчика.

Все благоприятствовало одному-единственному выстрелу, даже похороны Амины. Тонкий расчет Кознова? – задался этим вопросом Ханкин. Не убить, а добить Султана прямо у подножья рукотворной погребальной горы? Это было бы красиво и неповторимо, «размечтался» Ханкин.

Один-единственный выстрел... Удачный или неудачный – это, в первую очередь, алиби Ханкина. Легально, полулегально, нелегально – он выступал на стороне Султана Узбека. Он чувствовал себя уверенно, как птица в небе. Даже если Кознов явится на вертолете, он не оставит ему ни одного шанса.

Как и в случае с Шарипом Мохсеновым, Сергей Марковцев предупредил по телефону Ханкина, что он и Султан вылетают в Нукус. Возле дома старика-Шарипа Ханкин и его напарник были вооружены не таким мощным, но удобным для ведения прицельного огня в городских условиях оружием: снайперскими винтовками «винторез». Но Кознов там так и не появился. Может быть, сегодня удача улыбнется Ханкину?..

* * *

Марковцев до последней минуты не верил, что Султан придержется традиций и не предаст тело Амины погребению. За два дня жители из соседних селений воздвигли высокий погребальный холм. Он состоял из камней, и каждого камня коснулась рука ребенка, женщины, мужчины. Каждый, кто принес и положил камень, помянул имя Амины. И сделал это не раз. Тот, кто однажды убивал такими же камнями, сегодня строил из них погребальный холм.

Уже названный в честь Амины, он возник неподалеку от холма Жомард. Очень близко от того места, где у Марка с Султаном произошла стычка, вызванная спортивным интересом. Там, где на них смотрели выразительные глаза Амины.

Никто не остановит его, продолжал рассуждать Марковцев, стоя с непокрытой головой у подножья рукотворного холма. В Султане больше упрямства, чем веры. Он продолжал укреплять свой авторитет. Он стал много сильнее, чем вчера, чем много лет назад, когда своими руками убил своего отца и занял его место. Он больше походил на царя, чем на «крестного отца».