Я закрыла глаза руками, надавив на веки. Мне хотелось произнести заклинание, которое распустило бы пряжу последних трех дней, и вернуться к тому моменту, когда я, невинная и озадаченная, стояла в Зале фараонов и протягивала руку к синему сундучку. Мне хотелось снова провалиться в «Десять тысяч дверей», окунуться в невероятные приключения Ади. Но книгу забрала Джейн и сама исчезла.

Мне хотелось найти Дверь и написать себе побег через нее.

Но это было невозможно.

Хотя… Ведь была же эта книга, которая казалась эхом моих собственных воспоминаний. Книга, в которую Джейн впилась потемневшим взглядом, торопливо перелистывая страницы. И Локк с Хавермайером, которые застыли от малейшего упоминания о Дверях. Что, если…

Я остановилась на краю незримого обрыва, с трудом удерживая себя от падения в бурлящий, бушующий океан. Я встала и медленно подошла к комоду. Моя шкатулка представляла собой коробку для шитья, которую я поставила на торец и набивала всякими сокровищами, накопленными мною за семнадцать лет жизни: перьями и камушками, безделушками из Зала фараонов, отцовскими письмами – их я разворачивала и сворачивала столько раз, что на сгибах бумага стала полупрозрачной. Я провела пальцем по обивке и нащупала прохладный краешек монеты.

Серебряная королева улыбнулась мне своей нездешней улыбкой, точно так же, как когда мне было семь. Я взвесила монету на ладони: тяжелая, настоящая. Меня охватило резкое головокружительное чувство, как будто огромная морская птица пролетела прямо сквозь меня, распространяя вокруг аромат соли и кедровой сосны и свет такого знакомого, но в то же время незнакомого солнца другого мира.

Я сделала вдох. Потом второй. Безумие. Но мой отец был мертв, я сама – заперта в комнате, а Баду нужна была моя помощь, и не оставалось никакого выхода, кроме самого безумного.

Я спрыгнула с незримого обрыва и упала в темные воды, где неправда становилась правдой, где невозможное проплывало мимо меня, сверкая плавниками; где я могла поверить во что угодно.

А вслед за верой пришло внезапное спокойствие. Я спрятала монетку в юбку и подошла к письменному столу у окна. Я нашла обрывок не до конца исписанной бумаги и положила перед собой. Помедлив, собрав по крупицам всю свою пьянящую уверенность, я взяла перо и написала:

Дверь открывается.

Все случилось так же, как в тот раз, когда я была семилетним ребенком, верившим в волшебство. Кончик пера вывел точку, и окружавшая меня Вселенная выдохнула, расправляя плечи. Свет, проникавший в окно, слегка померк, приглушенный послеполуденными облаками, и как будто вдруг стал более золотистым.

У меня за спиной скрипнула, открываясь, дверь комнаты.

Будоражащее, радостное чувство безумия едва не поглотило меня, а вслед за ним пришла болезненная усталость, липкая, головокружительная темнота на дне глазниц. Но у меня не было времени. «Бад».

Я побежала на дрожащих ногах, проскочила мимо нескольких перепуганных гостей, пролетела вдоль витрин с латунными табличками и помчалась вниз по лестнице.

В фойе разворачивалась уже другая сцена: Хавермайер ушел, оставив парадную дверь открытой, а один из его здоровенных слуг стоял перед мистером Локком, который что-то говорил ему негромко и отрывисто. Тот кивал, вытирая руки белым полотенцем и оставляя на ткани следы цвета ржавчины. Кровь.

– Бад! – Я хотела прокричать это слово, но у меня в груди все сжалось, и в легких не осталось воздуха.

Оба резко повернулись ко мне.

– Что вы с ним сделали? – Теперь мой голос понизился почти до шепота.

Мне не ответили. Слуга Хавермайера встревоженно уставился на меня, часто моргая, как человек, который не верит собственным глазам.

– Я запер ее, сэр, клянусь, как и велел мистер Хавермайер… Как же она…

– Помолчи, – зашипел Локк, и слуга тут же закрыл рот. – Вон отсюда, живо.

Тот выскочил за дверь и поспешил к своему хозяину, испуганно оглядываясь на меня.

Локк повернулся ко мне и вскинул руки – то ли раздраженно, то ли примирительно. Мне было все равно.

– Где Бад? – Мне все еще не хватало воздуха, как будто грудную клетку сдавил огромный кулак. – Что они с ним сделали? Как вы могли такое допустить?

– Сядь, дитя мое.

– Черта с два! – Я никогда в жизни никому так не грубила, но теперь у меня тряслись руки и ноги и внутри нарастало что-то жгучее. – Где он? И Джейн. Мне нужна Джейн… Отпустите меня…

Мистер Локк успел подойти к лестнице и теперь схватил меня за подбородок, сдавливая его пальцами. Он заставил меня запрокинуть лицо и посмотреть ему в глаза.

– Сядь. Живо.

Мои ноги дрогнули и подломились. Локк поймал меня за руку, затащил в ближайшую комнату – это был Зал сафари, увешанный чучелами антилопьих голов и масками из темного тропического дерева, – и толкнул в кресло. Я вцепилась в подлокотники; голова шла кругом, меня до сих пор не отпускала тошнотворная усталость.

Локк подтащил стул, сминая ковер его ножками, и сел прямо передо мной, так близко, что его колени упирались в мои. Он откинулся на спинку с притворным спокойствием.

– Я, знаешь ли, вложил в тебя много сил, – сказал Локк как бы между прочим. – Столько лет заботился о тебе, пылинки сдувал, защищал… Из всех экспонатов моей коллекции тобой я дорожил больше всего. – Он с досадой стиснул кулак. – Но ты все равно упрямо суешься туда, где опасно.

– Мистер Локк, прошу вас, Бад…

Он наклонился вперед и посмотрел на меня своими ледяными глазами, обхватив подлокотники моего кресла.

– Неужели так трудно помнить свое место? – На последних трех словах его голос зазвучал низко и гортанно, с каким-то незнакомым акцентом. Я вздрогнула. Локк отстранился и тяжело вздохнул.

– Скажи мне: как ты выбралась из комнаты? И как, во имя всех богов, ты узнала об отклонениях?

Он что, имеет в виду… Двери?

Впервые с того мгновения, когда я услышала эти ужасные звуки ударов ботинка о плоть, Бад совершенно вылетел у меня из головы. Но на его место почему-то ничего не приходило, кроме запоздалого осознания, что мистер Локк точно не дарил мне «Десять тысяч дверей».

– Не от отца – тут, я думаю, сомнений нет. На этих бестолковых открыточках едва хватало места для марок. – Локк фыркнул. – Эта чертова африканка тебе рассказала?

Я непонимающе заморгала.

– Джейн?

– Ага, значит, она имеет к этому какое-то отношение! Я так и подозревал. Чуть позже мы ее разыщем.

– Разыщете?.. Где она?

– Сегодня утром она была уволена. В ее услугах, в чем бы они ни заключались, больше нет необходимости.

– Вы не можете! Ее нанял мой отец. Вы не можете просто от нее избавиться. – Как будто это что-то меняло. Как будто я могла вернуть Джейн, выискав какую-то формальную лазейку.