Борис повернулся к Менару и сказал самым любезным тоном:

– К сожалению, большая часть библиотеки осталась вБаку, у красных. Но кое-что управляющий Гаджиева передал мне по его завещанию.Например, замечательную рукопись Омара Хайяма…

– Как, у вас – «Тебризский рубайят»? – французмоментально разволновался, его неестественно бледное лицо покрылось пятнаминервного румянца.

– Да, управляющий Гаджиева именно так назвал эту книгу…Она прекрасно сохранилась, необыкновенно красиво орнаментована…

– Я должен увидеть этот манускрипт! – взволнованновоскликнул Менар.

Казанзакис удивленно переводил взгляд с Бориса на француза.Гюзель сердито топнула ножкой:

– Поль, вы, кажется, забыли, что находитесь у меня вгостях! Какая-то книжка для вас важнее моего внимания?

– Этому манускрипту больше семисот лет! – вскричалфранцуз.

– Значит, это еще и очень старая книжка, – желчнопроизнесла Гюзель, оставив за собой последнее слово.

Менар, не обращая на ее сарказм внимания, продолжил,обращаясь к Борису:

– Когда я мог бы увидеть рубайят?

– Да когда хотите, – Борис пожал плечами,недоуменно переглянувшись с Гюзелью – мол, что за странный человек этотфранцуз?

Теперь и Гюзель заинтересовалась предметом их разговора.

– Что это за книжка, о которой Поль говорит с такойстрастью? Я хочу увидеть ее…

– Ваше слово – закон, – галантно поклонилсяБорис. – Прошу вас, если хотите, прямо сейчас поедем в мою гостиницу, япокажу вам рубайят Гаджиева.

– Едем! – вскочил Менар с несвойственной емуживостью.

Казанзакис высказался в том смысле, что он присоединится кним из чистого любопытства.

– Нет-нет, – раскапризничалась вдруг синеглазаякрасавица, – только завтра. Завтра утром при свете солнца книга будетвыглядеть гораздо привлекательнее!

Поль Менар посмотрел на нее и отвернулся, пробормотавкакое-то ругательство. Однако спорить с Гюзелью никто не посмел, и условилисьвстретиться завтра у нее, чтобы всем ехать смотреть книгу.

Невысокий, скверно выбритый турок в сильно поношенномчесучовом костюме и несвежей шелковой феске шел по людной кривой улочке Галаты,высматривая клиента. Маленькие бегающие глазки выдавали в нем сутенера, атемные мешки под глазами и землисто-серая кожа – наркомана. Здесь, на Галате,хороших клиентов было не найти – настоящие клиенты наверху, на сверкающихулицах Пери. Но туда ему ходу не было, после скандала в игорном домеКандалакиса, где соотечественники побили его за нечестную игру. После этого емупришлось изображать из себя турка и накрепко забыть, что на самом деле он –грузинский князь.

Ухватив за плечо потенциального клиента, сутенер завел своюобычную песню:

– Эй, русский, ходи со мной! Девочка есть! Не девочка –ангел, пери, карасавец – вах! Не простой девочка – настоящий княгиня…

Клиент сбросил руку сутенера с плеча, но не ушел, а, окинувподозрительным взглядом, сказал:

– Знаю я твою княгиню. Все болезни от нее прихватишь.

– Зачэм говоришь?! – возмутился сутенер, выпучивглаза, вскидывая руки и тем самым, выдавая свой кавказский темперамент. –Зачэм говоришь? Чистый дэвочка, настоящий княгиня, она мне как сестра, ничем неболеет, матерью клянусь… Идем, русский, не пожалеешь!

На самом деле сутенер уже знал, что клиент несорвется, – знал по выражению голодных тоскливых глаз, да и просто потому, что тот заговорил с ним, а не ушел молча. И правда, клиент пошел вслед за«турком» по грязному переулку, свернул в щель между домами, прошел сквозькакую-то грязную лавчонку, переступив через дремлющего толстого хозяина иприподняв циновку, заменявшую дверь.

Женщина была такой же поношенной, как ее платье. Кажется,еще недавно она была молода и хороша собой, но нищета, кокаин, дрянная турецкаяводка, побои сутенера превратили ее в омерзительное создание без возраста. Яркои безвкусно раскрашенная, она призывно улыбнулась клиенту. Сутенер остался зациновкой.

Клиент подошел к женщине, наклонился…

– Что… что ты, красавчик? – проговорила она скорееудивленно, чем испуганно.

Клиент прижал палец к губам и обнял ее за шею.

– Странный какой… – женщина улыбнулась.

Наверное, она давно не видела себя в зеркале и считала, чтоулыбка ей по-прежнему идет. Но эта улыбка не успела сползти с ее лица, накотором дешевые румяна безуспешно скрывали следы побоев, – узкое лезвиевонзилось ей в затылок, мгновенно оборвав жизнь. Может быть, это было для нееблагодеянием.

Сутенер, шестым чувством ощутивший, что происходит что-тонеладное, выхватил из-за пояса короткий кривой нож, приподнял циновку изаглянул в каморку своей рабыни. Однако не успел он понять, чтопроизошло, – притаившийся сбоку от входа человек нанес ему точно такой жеудар тонким лезвием в затылок, и грузинский князь, не почувствовав ни боли нистраха, отправился в мир иной.

Сделав свое дело, неизвестный выскользнул из лавки, переступивчерез труп хозяина.

Наутро Борис застал в знакомой гостиной посмеивающегосяКазанзакиса и Поля Менара, не находившего места от нетерпения. Когда они вошли,горничная объявила, что «Мадам сейчас спустится, только оденется в платье длявизитов». С тех пор прошло минут сорок, и никто не появился. Прекраснаятурчанка появилась еще через полчаса, но мужчины безропотно приняли ееопоздание.

В роскошном «люксе» Ордынцева с гостями встречал Саенко.Отмытый и начищенный, артистичный от природы, ординарец Горецкого неплохосправлялся с отведенной ему ролью камердинера. К счастью, гости ненадолгопосетили номер Бориса, так что испытание для ординарца оказалось не слишкомтрудным. Борис приказал ему принести и раскрыть отделанную слоновой костьючерепаховую шкатулку. Поль Менар в молитвенном благоговении, воззрился наманускрипт, Казанзакис взглянул с любопытством и затем отошел, уступив местоГюзели.

Турчанка посмотрела на книгу, потом – на восхищенногоМенара, пожала плечами и заговорила с Борисом о его константинопольскихзнакомствах.

Наконец, француз удовлетворил свои чувства созерцаниемстопки серо-желтых листков и согласился вернуться к обычному человеческомусуществованию.

Борис проводил гостей, получил от Гюзель приглашениепосетить ее сегодня вечером и, откланявшись, направился в ресторанчик Луиджи,чтобы оставить там записку Аркадию Петровичу. В ней он писал, что ему срочнонужно обсудить с Горецким свои новые знакомства и разработать следующий этапоперации.

Однако этим планам не суждено было осуществиться.

За два квартала от дома Горецкого Борис столкнулся на узкомтротуаре с высоким худощавым турком. Столкнулся в буквальном смысле, точнее,турок сам налетел на него и выронил при этом кипу газет на нескольких языках.Борис наклонился, чтобы помочь собрать газеты. Турок что-то сказал на своемязыке, вежливо улыбнувшись Борису, и вдруг прижал к его лицу платок,пропитанный остро и неприятно пахнущей жидкостью. Борис попытался оттолкнутьего, но в это время к нему подбежал еще один человек и завел ему руки за спину.Рядом остановился черный автомобиль, и Бориса, слабо сопротивляющегося,теряющего сознание, втащили внутрь и бросили на обитое кожей сиденье.