Следует отметить, что в Волжской Болгарии распространялся не только ислам, но и науки, известные мусульманам. К примеру, широкую известность в мире получил учёный, уроженец Волжской Болгарии ученый Бурхан-эд-Дин Ибрахим Ибн-Юсуф Болгари, автор сочинений по риторике и медицине, философ Хамид ибн Идрис-аль-Болгари и другие.

Таким образом, вышесказанное позволяет полностью опровегнуть постулат мусульманской историогрфии о том, что Волжская Болгария окончательно сформировалась с момента принятитя ислама в 922 года. До этого времени Волжская Болгария окончательно сложилась как государство со всеми его атрибутами и институтами, в государтве широко были развиты торговля, ремесло, наука и культура, построены города, поддерживались дипломатические отношения с другими государствами. Принятие ислама царем Волжской Болгарии и его приближенными ничего не изменило в государственном устройстве и институтах. Ислам не стал государственной религией в Волжской Болгарии, и она оставалась многоконфенсиональным государством до самой её гибели под ударами монголо-татарских завоевателей.

Следует опровергнуть и следующий тезис представителей мусульманской историографии и отдельных исследователей приволжских народов о том, что образующими государства Волжская Болгария народами являются местные народности: мордва, марийцы, буртасы и другие народности. Как исторические источники указывают, государство Волжская Болгария была основана болгарами и родственными им суварами. Государственным языком являлся болгарский. Это подтверждается в трудах вышеназванных арабских ученых, путешественников и географов, которые лично посещали в Волжскую Болгарию. Наличие несколько десятков слов народностей Поволжья в чувашской (болгарском) языке не означают об их участии в формировании как государобразующей нации Болгар либо в создании государства Волжская Болгария. Это свидетельствует только их отношение как вторичный язык по отношению к болгарскому языку и они попали в язык болгар в ходе межнационального общения или являются последствием асссимиляции части этих народов болгарами.

Отдельные арабские путещественники, лично посетившие Волжскbй Болгарию, в начале Х века указывают наличие городов Болгар, Сувар и др. Это ставит под сомнение утверждение исторической науке о том, что «в то время города как торгово-экономического, политического и культурного центра, подобного хазарскому Атилу, у булгар не было». Только этим можно объяснить отсутствие у Ибн-Фадлана упоминания городов в Булгарии. Арабские писатели (Ибн-Фадлан, Ибн-Хордадбех, Ибн-ал-Факих, ал-Якуби и др.) употребляли слово «балад» лишь в значении «округа», «области», «страны», но отнюдь не «города»»[163]. Не могли же торгово-ремесленные города Болгар и Сувар возникнуть в одночасье. Арабы (разумеется, роме Ибн Фадлана) чётко выделяли эти города от других поселений как центров ремесла и торговли, а также по численности населения (к примеру, на момент посещения арабами в начале Х века в г. Болгар проживало более 10 000 населения). По мнению академика В. Л. Янина, «на всём протяжении восточной торговли с конца VIII до начала XI века единственными воротами, через которые шла торговля Руси с Востоком, фактически был Болгар [164].

Масуди[165], который не имел ясных понятий о географии восточной и юго-восточной Европы, в первой части труда «Золотые копи и россыпи самоцветов»[166], написан между 20-х и 50-х гг. X в., смешивает Болгар приволжских с придунайскими, и его известия о Боргазах (так называет он Болгар) относятся то к тем, то к другим. Правда, Масуди знает, что, плывя из Каспийского моря вверх по Волге, доходят сперва до страны Хозар, потом до страны Буртасов и наконец до Болгарии, но тем не менее он говорит в другом месте, что город Болгар лежит на берегу Азовскаго моря. Масуди говорит так, вероятно, потому, что он принимал впадающий в Азовское море Дон за приток Волги, а так как Болгары жили у этой последней реки, то, вероятно, он и думал, что страна их находилась не далеко от берега Азовского моря. Масуди принимает Болгар за тюркское племя. Постоянно, продолжает Масуди, ходят караваны из Болгарии в Хорезм, и именно через Хорасан, и наоборот, при чем они должны защищаться от тюркских племен, кочующих в этих местах. Подобно ему говорит и Абу-Зейд эль-Бал-хи о караванах, отходящих из Джорджания, у впадения Аму-Дарьи в Аральское озеро, в страну Хозар. Далее Масуди говорит о принятии ислама болгарским царем, вследствие сновидения, при халифе Муктадир-Биллахе[167], о пилигримстве одного сына этого царя в Мекку через Багдад и о подарках, которые он передал халифу по этому случаю. Эти подарки состояли из знамени, черного меха (вероятно, меха черно-бурых лисиц) и т. п. Потом Масуди говорит о войнах Болгар с Византийцами, что, конечно, может относиться только к придунайским Болгарам. Наконец он упоминает о чрезвычайно коротких, ночах в стране Болгар в известное время года. Это опять относится к земле приволжских Болгар.

В 1136 г. испанец Абу-Хамид аль-Андалуси [168], посетил Волжскую Болгарию и соседние страны и много посещал болгарского Кади, писавшего историю Болгара. Болгар, говорит он, большой город, дома которого выстроены из соснового дерева, а стены из дубового. Бесчисленные тюркские племена окружают эту страну, находящуюся от Константинополя в расстоянии двухмесячного пути. Абу-Хамид говорит далее о чрезвычайно долгих ночах и коротких днях и необыкновенном холоде в Болгарии; потом он сообщает украшенный разными чудесами рассказ о введении ислама в Болгарии, взятый из сочиненной упомянутым болгарским кади, Якуб бен-эль-Номаном, «Истории Болгара». Рассказ этот противоречит Запискам Ибн Фадлана. Несмотря на страшный холод, господствующий в Болгарии, продолжает АбуХамид, царь Болгар со своими приученными к перенесению холода воинами ведет войны против неверных, жен и детей которых он уводит в плен. Эту способность к перенесению холода Абу-Хамид приписывает тому, что Болгары питаются медом, мясом бобров и белок.