– Так он ушел из семьи до кончины Вилкиных-старших, ты же сам это узнал, – напомнил Филов. – Странно, однако, что в деле ни слова нет об его отъезде.

Я удивился несообразительности Глеба.

– Верно, Костя уехал в Москву. Но ведь, отбыв из деревни Балуево, он не перестал владеть информацией. Если Вениамина Михайловича и Резеду Ивановну нашли руководители террористов, то они бы уничтожили всех, с том числе парня и девочку. У таких людей нет жалости ни к детям, ни к старикам, ни к женщинам. А Вилкин-младший не скрывался, он спокойно учился в институте, женился. Правда, после женитьбы взял фамилию супруги, но это же очень легко выяснить. Сейчас Костя законно зарегистрирован в столице, у него легальный бизнес. Найти Константина Ерофеевича Ухина, некогда Вилкина, проще, чем яблоко съесть. Почему террористы спустя много лет после гибели старших Вилкиных решают свести счеты именно с Ирой? Костя-то определенно знал больше! По какой причине его не тронули?

– Ты уверен, что именно Иру убили? – перебил меня Филов. – Если в самом деле убили… Труп-то до сих пор не опознан. И при чем тогда завещание на квартиру?

– Пока ничего не понимаю, – признался я. – Но это никак не снимает вопроса: почему не покушались на жизнь Константина?

– С чего мы вообще взяли, что их террористы дымом отравили? – заспорил Филов. – Да и не их это метод. Для них естественнее пулю в лоб пустить, гранату в избу бросить. Мария Алексеевна прямо сказала: Вилкин беглых заключенных прятал. Так что, похоже, зэки и постарались.

– Это всего лишь досужие слухи, – напомнил я, – болтовня, которой воспитательница не верит. Ира посторонних дома не видела. И подумайте, Вениамин Михайлович – бывший тайный агент, который был раскрыт, но ухитрился бежать, спрятаться вместе с родней в Балуеве. Может ли такой человек содействовать уголовникам?

– Давно наступило время, когда главным для людей стали деньги, – после небольшой паузы продолжил Глеб. – Я‑то за бабло не продаюсь, поэтому в однушке на краю Москвы живу. И Макс Воронов никогда за мзду улики уничтожать не станет. Поезжай-ка ты, Ваня, к любому отделению полиции или ГАИ да посмотри на тачки, что на служебной парковке теснятся. Откуда у сотрудников полиции крутые джипы? Знаю я, сколько они в месяц от государства получают. Только не говори, что они кредитов в банке набрали.

Филов понизил голос.

– Вот у нас три богатыря служат. Не так давно все трое в новые квартиры въехали, строительство загородных домов затеяли, жены их в шубах щеголяют, дети в частных гимназиях учатся. И все это в кредит, что ли? Нет, Ваня, тут все хитрее. У них тещи – бизнесвуменши да индивидуальные предпринимательши. Как бы тетки деньги заколачивают и зятьям весь доход отдают. Так что распрекрасно мог Вениамин Михайлович зэкам помогать. Очередному откинувшемуся Вилкины не понравились, он им ночью вьюшку и заткнул. Слова девочки не свидетельство, она рано спать легла, и не в доме. Гость мог вечером появиться, а утром дальше отправился, вот Ира и не в курсе. Кстати, пока мы с тобой разговоры ведем, Миша в базе данных службы исполнения наказаний порылся и…

Послышался шорох, затем из трубки донесся голос Фрумкина:

– Балуево находится в лесу, вокруг чащоба непроходимая, болота топкие, без проводника сквозь дебри не пройти. Местные округу хорошо знают, не суются куда не следует, а на выходные люди с палатками прикатят из Игнатьева и других окрестных городов, без карты-компаса в лес подадутся и – пишите письма! Зверье тоже там водится, и хоть медведей нет, зато лис с волками хватает. Лисичка только в сказках милая, а в жизни злая, с крепкими зубами. Испугается грибник хищника, побежит, как ему покажется, на лужайку, а это на самом деле топь. Чвак! И нет ни мужика, ни корзинки. Где погиб? Никто никогда не узнает. В радиусе двадцати километров окрест Балуева расположено несколько зон, мужских и женских. И сидят там отнюдь не те, кто по пьяни случайно человека на дороге задавил, на преступниках убийства с особой жестокостью, изнасилования. Рецидивисты, маньяки, серийщики – славный контингент. И, скажу тебе, бабы не лучше мужиков, а то и хуже. Того, кто на свободу с чистой совестью вышел, сажают на автобус до Игнатьева, а дальше ФСИН[6]о нем больше не думает. У колоний есть спонсор, который покупает откинувшимся проездные документы в разные края. Работает благотворитель официально, надо прийти в офис в Игнатьеве, предъявить справку об освобождении и получить билет. У доброго дяди открыта для бывших уголовничков бесплатная ночлежка, а еще он трудоустраивает тех, кто решил порвать с прошлым и пытается начать новую жизнь. Ну а теперь инфа к размышлению. Кто этот замечательный милосердный благодетель? Банк «Аэлита». Его владелец в советские годы сидел по валютной статье, семь лет оттрубил в одной из «парилок», и как раз неподалеку от деревни Балуево.

– Ясно, – пробурчал я.

– Погоди, это еще не все, – остановил меня Фрумкин. – Финансист отсчитывает деньги и содержит офис, где работают с зэками, там служит пять человек, босс у них Леонид Сергеевич Печенькин, начальник охраны банка.

Я был потрясен.

– Вот оно как… Что ж, круг замкнулся.

– Вероятно, в сплетнях, курсирующих по Игнатьеву, в досужих разговорах про бордель в Балуеве есть немалая доля правды, – продолжал Михаил. – У тех, кого с зоны отпускают, в кармане шуршат денежки. На всех зонах заведено производство, там делают мебель, шьют одежду. Конечно, контингент получает за работу копейки, но у каждого сидельца за семь-десять лет в конце концов скапливается кое-что. Еще деталь! Банк «Аэлита» переводит начальству лагерей энные суммы. В момент выхода на свободу уголовник получает конверт, в котором лежит немного денег на первые расходы. Финансы перетекают открыто, с соблюдением всех формальностей, получатели расписываются в ведомости. Однако меня удивило, почему деньги выдают в администрации лагеря? Отчего бы их не вручить вместе с проездными документами в офисе благотворительного фонда? Есть мысли по данному поводу?

– Да потому, что Печенькин отлично понимает: зэку трудно удержаться от соблазна, – раздался на заднем фоне голос Глеба. – Докатил он до Балуева, там на остановке магазин, в витринах разнокалиберные бутылки, у порога девочка в юбчонке по самое не хочу маячит. А в кармане у нюхнувшего свободу шуршат купюры. Ну и что сделает этот перец?

– Выйдет из автобуса и загуляет, деньги осядут в руках тех, кто владеет магазином и выставляет на дорогу проституток, – договорил я. – Ладно, действительно похоже, что в слухах о бизнесе Петра Горелова и Леонида Сергеевича Печенькина есть изрядная доля правды. Может, тогда и разговоры о помощи Вилкиных беглецам имеют под собой реальную основу? Кстати, надо бы еще узнать подробности о той операции с террористами.

Телефон снова очутился в руках Филова.

– У меня связи с фээсбэшниками нет, я с ними как вода и масло не смешиваюсь. Вот у Макса есть приятель в этой структуре – Игорь Горностаев. Но я с ним никогда не общался, только имя-фамилию слышал.