– Поняла.

– Я просто позволяю людям думать, что им заблагорассудится. Не чувствую себя обязанным объяснять им что-либо. Ты же понимаешь, о чем я. Как человек смешанной расы, уверен, люди всегда спрашивают тебя, какой ты расы, верно?

Я не задумывалась об этом раньше, но да, да, да! Лукас точно подметил.

– Точно. Как бы, а зачем тебе это знать?

– Точно.

Мы улыбаемся друг другу, и я ощущаю то удивительное чувство быть понятой кем-то. Мы идем вместе в одном направлении: у него урок мандаринского языка, а у меня французского. В какой-то момент он спрашивает меня про Питера, и мне хочется рассказать ему правду, потому что я ощущаю между нами близость. Но мы с Питером заключили пакт, где ясно написали: никто никогда не проболтается. Я не хочу быть той, кто нарушит правила. Так что, когда Лукас интересуется: «Эй, так что же у тебя с Кавински?», я просто пожимаю плечами и загадочно улыбаюсь.

– Безумие, правда? Потому что он такой… – я ищу подходящее слово, но не могу придумать, ни одного. – Он бы мог играть роль красивого парня в кино, – и быстро добавляю: – Так же, как и ты. Ты бы играл парня, которого должна выбрать девушка.

Лукас смеется, но могу сказать, что шутка ему понравилась.

Дорогой Лукас,

Я никогда не встречала парня с такими хорошими манерами, как у тебя. Тебе бы еще британский акцент. На выпускном вечере ты был в галстуке, и он здорово тебе шел; думаю, ты мог бы носить его все время, и тебе это сошло бы с рук.

О, Лукас! Хотелось бы мне знать, какие девушки тебе нравятся. Насколько я могу судить, ты ни с кем не встречался… если, конечно, у тебя нет подружки в другой школе. Ты такой загадочный. Я почти ничего не знаю о тебе. А то, что знаю, настолько несущественно и никчемно, как то, например, что ты каждый день ешь бутерброд с курицей на обед и что ты в команде по гольфу. Полагаю, одна хоть чуточку реальная вещь, которую я знаю о тебе, – ты хороший писатель, что означает – у тебя глубокий внутренний мир. Как, например, тот рассказ с точки зрения шестилетнего мальчика об отравленном колодце, который ты написал на уроке сочинения. Он был таким глубоким, таким проницательным! Этот рассказ заставил меня почувствовать, что я хоть чуть-чуть, но знала тебя. Но я тебя не знаю, а хотелось бы.

Я считаю тебя особенным. Думаю, ты один из самых необычных людей в нашей школе, и мне бы хотелось, чтобы больше людей об этом знало. Или же нет, потому что приятно иногда быть единственной, кто знает что-то особенное.

С любовью, Лара Джин

ПОСЛЕ ШКОЛЫ МЫ С КРИС ЗАВИСАЕМ в моей комнате. Она поссорилась с мамой, потому что гуляла всю ночь, и сейчас прячется здесь и ждет, пока ее мама не уйдет в книжный клуб. Мы едим большую пачку «Пиратских сокровищ», которая принадлежит Китти и которую мне придется заменить на что-то другое. Иначе она будет жаловаться, не обнаружив ее в понедельник в своем обеде.

Крис загребает горсть «Пиратских сокровищ» и кладет ее себе в рот.

– Просто скажи мне, Лара Джин. Как далеко у вас все зашло?

Я едва не подавилась.

– У нас никуда не зашло! И у нас нет в планах заходить куда-нибудь в ближайшем будущем.

Или вообще когда-нибудь.

– Серьезно? Не было даже поползновений над бюстгальтером? Быстрого маневра пальцев по твоей груди?

– Нет! Я же говорила тебе, мы с сестрой не такие.

Крис фыркает.

– Ты шутишь? Конечно, у Марго с Джошем был секс. Перестань быть такой наивной, Лара Джин.

– Я не наивная, – возражаю я. – Знаю наверняка, что они с Марго этим не занимались.

– Откуда? Откуда ты знаешь «наверняка»? Хотелось бы мне это услышать.

– Не скажу тебе.

Если я расскажу Крис, то она только сильнее рассмеется. Она не поймет: у нее есть только маленький братик. Она не знает, как это происходит у сестер. Мы с Марго заключили договор еще в средних классах. Мы поклялись не заниматься сексом, пока не выйдем замуж или же не влюбимся по-настоящему сильно; и не раньше, чем в двадцать один год. Марго, может быть, и была по-настоящему влюблена, но она не замужем и ей нет двадцати одного. Она никогда не отступится от своего слова. Для сестер договор – это все.

– Нет, мне действительно хотелось бы знать, – у Крис особенно голодный блеск в глазах, и я знаю, она только разогревается.

– Ты просто хочешь посмеяться над этим, но я тебе не позволю, – отвечаю я.

Крис закатывает глаза.

– Отлично. Но по-любому у них что-то было.

Думаю, Крис специально заводит подобные разговоры, чтобы задеть меня. Она обожает ответные реакции, поэтому я стараюсь не показывать ей ни одной. Я спокойно произношу:

– Могла бы ты, пожалуйста, перестать говорить о сексе между Марго и Джошем. Ты же знаешь, мне это не нравится.

Крис достает из своей сумки маркер и начинает раскрашивать ноготь большого пальца.

– Тебе нужно перестать быть такой застенчивой. Серьезно, ты вообразила в своей голове, что это такой огромный, переломный момент в жизни, но на самом деле после пяти раз ты перестаешь в это верить. И это даже не самая приятная часть жизни.

Она ждет, что я поинтересуюсь насчет самой лучшей части, и мне вправду очень любопытно, но я игнорирую ее слова и говорю:

– Думаю, маркер слишком токсичен для ногтей, – на что она качает головой, словно я – гиблое дело.

Хотя, интересно… каково это? Настолько сблизиться с парнем, что он увидит тебя всю, какая есть. Будет ли страшно только на секунду или две, или же будет страшно все время? А что если мне вообще не понравится? Или же, наоборот, слишком понравится? Тут есть о чем подумать.

– СЧИТАЕШЬ ЛИ ТЫ, ЧТО, если парень и девушка встречались долгое время, у них автоматически был секс? – спрашиваю я Питера.

Мы сидим на полу библиотеки, прислонившись спинами к стене справочного раздела, куда никто никогда не заходит. Занятия закончились, библиотека пустая, мы делаем домашнюю работу. У Питера тройки да двойки по химии, так что я ему помогаю с учебой.

Питер, неожиданно заинтересовавшись, отрывает взгляд от учебника по химии. Он отбрасывает книгу в сторону и говорит:

– Мне нужно больше информации. Как долго они уже встречаются?

– Долго. Около двух лет.

– Сколько им? Нашего возраста?

– Примерно.

– Тогда, скорее всего, но не обязательно. Все зависит от девушки и парня. Но если бы мне пришлось делать ставки на деньги, то да.

– Но девушка не такая. Да и парень тоже.

– О ком мы разговариваем?