Ублюдок от неожиданности вздрагивает, спускает курок. Яркая вспышка перед глазами, резкая боль в боку, падаю на колени, зажимаю рукой рану.

— Еп твою мать! — слышу голос Степановой, быстрые шаги.

Перед глазами плывет, с тяжелым вздохом поднимаюсь на ноги, пытаюсь прийти в себя. Женька отталкивает Коэна в сторону, бежит ко мне, вдали появляются мои люди.

Безумец, быстро понимает провал, как последний трус прыгает в тачку и жмет по газам. Однако за ним следует моя охрана. Близнецов удается схватить.

— Это. Был. Сын Коэна, — сквозь зубы произношу, по словам, — Женя, блять…

— Тысяча извинений, откуда я знал?

Я опираюсь о его плечо, вижу, как Яна плачет, прикусывает кулак, второй рукой придерживается за капот внедорожника.

— Оу! Вы та самая Степанова, рад встречи, — проявляет инициативу Росс.

Евгений Росс. Гребаный мой лучший друг. Единственный, кто говорит по-русски. Человек-праздник, чтоб его черти разодрали!

— Да пошел ты! — кричит Яна, она подбегает ближе, трясущейся рукой дотрагивается раны, пачкает пальцы в крови.

— Ерунда, — успокаиваю девушку.

Слава богам, Коэн сильно дернулся, и пуля прошла по касательной. Меня затаскивают на заднее сиденье. Яна садится рядом, обмахивает мое лицо ладошкой, чтоб я не умер.

— Да ладно тебе, — разворачивается на проезжую часть друг, — там и подорожника достаточно!

— Издеваешься? — шипит Степанова. — Смотри, смотри, сколько крови! — тянется ладошкой к его лицу.

— Заедем сейчас в больничку, заштопают твоего ненаглядного. Он и не такое выдерживал.

— Заткнись, — прерываю Росса, чтобы не болтал лишнего.

— Так, аборигены, говорите куда дальше, — явно улавливает мой непрозрачный намек, — давненько не передвигался по здешним правилам.

Безопаснее было бы посадить за руль Степанову, жаль эта мысль пришла к нам с задержкой, когда Росс на бешеной скорости несся по встречке, но все же сообразил, свернул на свою полосу через две сплошные.

— Руслан! Он дурак? — кричит Яна, попутно открывает навигатор на моем телефоне.

— Евгений Александрович Росс, — отвлекается от дороги приятель, тянет руку для знакомства.

— Яна Викторовна — твоя смерть, смотри куда едешь!

Степанова пододвигается ближе, тыкает другу в нос экраном, объяснят путь. Думаю, Женька был прав, в моем случае и подорожник справился, однако через минут двадцать, останавливаемся у какого-то травм пункта.

Яна проявляет высшую степень галантности и подает мне руку, даже смешно, ей-богу. Но девчонка по-настоящему волнуется и думает, что в любой момент я могу умереть.

Поднимаемся по раздолбанным бетонным ступеням. В нос ударяет резкий запах хлорки и перегара, в узком коридоре на скамейках восседают местные пациенты, любители кутежа и выпивки.

Ну, нет, в очереди стоять мы точно не будем, прохожу вглубь помещения, открываю дверь кабинета.

— Обед! — не отвлекается от пластиковой тарелки полноватый мужик.

Автоматически перевожу взгляд на настенные часы — девять утра.

— Мне быстро, — для пущей важности рявкнул, громко хлопнул за собой створкой.

Врач подскакивает на месте, поправляет очки в толстой черной оправе, и наконец, изволит посмотреть на меня. Он раздраженно пыхтит, одергивает халат, указывает на кушетку.

— Что у вас?

Расстегиваю куртку, задираю кофту. Мужик морщится, снова вздыхает, натягивает перчатки. Обрабатывает рану, колет анестезию, начинает готовить иглу.

— Фигурно ему там зашейте, крестиком! — заглядывает в кабинет Росс.

Я напрягаюсь, но не по тому, что чувствую первый прокол, не смотря на обезболивающее.

— Яна где? — стучу кулаком по кушетке и тут же получаю замечание, чтоб не дергался.

— Да вон стоит, боится “кровавого” зрелища, — оборачивает голову назад. — Янка, иди, посмотри, как Юсупову кишки в тазик вываливают!

Женя захлопывает дверь, однако я слышу возню по ту сторону, видимо теперь они дерутся. Прости, Росс, но тебе явно не поздоровится.

Пуля только задевает кожу и немного мягких тканей, опасений нет, но лучше соблюдать покой. К сожалению, мой покой наступит лишь по возвращению в Родос. Через несколько минут процедура подходит к концу, благодарю доктора за прием вне очереди, наличкой, возвращаюсь в коридор.

Друг тут же срывается, не обращает на меня внимания, шагает впереди, обнимаю Степанову, идем следом. Хорошо, что все заканчивается благополучно, теперь нам нужно заскочить в клинику, проверить протекание беременности.

Росс все так же, не оборачиваясь, говорит что близнецы, которых удалось поймать — пустышки. Это не люди Коэна, а всего лишь наемники из местной конторы. Жаль, конечно, очень хотелось с ними “пообщаться”.

По пути хочу отправить Женьку за анальгетиком, но тот отнекивается:

— Пусть Степанова идет, — наконец разворачивается ко мне лицом, — смотри, как она мой фэйс расцарапала!

— А не надо шутить с беременными, — не лезет за словом в карман Яна.

Ох, уж эти обоюдные взгляды — вестники апокалипсиса. Не моргают, посылают в пространство салона, невидимые, воинственные импульсы.

Женька уступает и сам топает в аптеку.

— Вы поладите, — касаюсь кончиком носа щеки Степановой.

— Ни-ког-да, — категорический отказ, — как ты можешь общаться с таким Выскочкой?

Меня посещает чувство дежавю. Выскочкой. Прижимаю к себе Яну, целую в висок.

— Я так испугалась Руслан, думала, ты умрешь, — она снова дрожит, обхватывает холодной ладонью мою руку.

— Царапина, успокойся.

Яна протяжно вздыхает, когда замечает приближающегося к нам недовольного Росса. Друг открывает дверь внедорожника, желает мне приятного аппетита и протягивает пакет. Включает музыку, двигается в сторону клиники.

Подъезжаем к шлагбауму, оставляем Женьку в машине.

Частная обитель встречает нас тщательно расчищенной территорией, внутри до блеска натерт кафель. Радушный персонал, будто только и ждал Степанову, но я все-таки иду следом. Обезболивающее дает возможность позабыть о ранении, да и не кровит больше, наверное.

Нас водят по кабинетам, где Яну старательно опрашивают и берут анализы. Она переживает, но говорит со мной ей лучше.

К гинекологу не пускают, приходится сидеть на диване у входа, в компании милых дам. Будущие мамы, общаются между собой обо всех “прелестях” интересного положения, пытаюсь абстрагироваться, скрещиваю на груди руки, невольно залипаю на большом животе в ярко-розовом свитере.

— Пойдем, — выходит в коридор пока что тощая Яна, — УЗИ осталось.