— Вот и хорошо, Авилов. Комиссар отдела по борьбе с терроризмом Покрамович. Идемте, вы нам нужны.

Интересно, зачем? Но я сдерживаю свою любознательность до поры и послушно топаю следом за комиссаром. Мы пересекаем внутреннее кольцо оцепления из вооруженных «кайманов», многие из которых держат под прицелом окна отеля. «Пригнитесь, — советует Покрамович. — Вы же как башня…» Слегка нагибаю голову. Этого достаточно. Чтобы я да кланялся всякому дерьму!.

На небольшом пятачке, отгороженном сомкнутыми бортами тяжелых многоместных элкаров, устроен Штаб группы захвата. Человек с десяток всякого начальства и еще несколько «кайманов» чинами пониже, но с такими зверскими рожами, что становится ясно: эти-то и будут выколупывать барсуков из норы.

— Такой подойдет? — спрашивает Покрамович в пространство.

Взгляды всех обращены ко мне.

— Вполне, — роняет один из зверовидных. — Я пойду поднимать группу внешней поддержки.

— Погодите, Араптанов. Мы не спросили, согласен ли он.

— Он согласится, — говорит Араптанов и удаляется.

Я молчу, ожидая разъяснений.

— Дело вот в чем, Авилов, — начинает самый старший «кайман», во всяком случае — по возрасту. Оказывается, здесь уже знают мою фамилию. — Группе захвата понадобился очень крупный сотрудник. Среди них, по понятным причинам, нет никого, чей рост превышал бы метр семьдесят пять. А время не терпит. Переговоры зашли в тупик. К тому же, террористы взяли заложником одного из наших парламентеров. Если мы не начнем операцию до сумерек, последствия окажутся непредсказуемыми.

— Понимаю.

— В здании сейчас нет никого, кроме террористов, заложников и пяти человек персонала. Дежурный по системе кондиционирования, энергетик и трое официантов. Бандиты постоянно жрут… Все официанты- ражие ребята, твоей примерно комплекции. Но связаться с ними мы не можем. Поэтому возник план вырядить тебя в одного из них. Тебя — потому что мы навели справки…

— Я согласен, — моментально вырывается у меня.

— Говорят, ты бывший коммандо? — спрашивает Покрамович.

— Три года в спецвойсках ООН на горячей линии, Северный Кавказ.

— Вот и славно.

Начальство немедля забывает обо мне, продолжая обсуждать свои проблемы. Зато седоватый, плотный, как тумбочка, головорез, едва достающий мне до подбородка, хлопает меня по спине.

— Двинули наряжаться, Авилов. Будешь звать меня Таран. А я тебя — Кинг-Конг.

— Малыш, — поправляю я. — Так меня зовут свои.

— Годится.

Спускаемся в затхлый подвал, где с потолка каплет, а вдоль стен тянутся трубы в грязных лохмотьях теплоизоляции. Понятно, отчего все делается в тайне: террористы могли выставить тайных наблюдателей с фонорами вокруг отеля и следить за действиями «кайманов». Хотя, наверное, работают и перехват, и глушение… Расстегиваю куртку трассера. Таран критическим оком изучает мою кольчугу.

— Нет, не пойдет. Снимай.

На меня натягивают панцирь «каймана». Поскольку он тесноват, приходится распустить швы по бокам. Поверх панциря надеваю просторный свитер ручной вязки и белый сюртук с чужого плеча. Таран снова морщится.

— Официант из тебя, как из меня архимандрит, — бормочет он. — Бея надежда на то, что мы для них — на одно лицо.

Пристраиваю свой шок-ган в задний карман брюк.

— Возьми еще один, — говорит Таран. — Спереди за пояс. Мало ли что… Хотя тебе лучше вообще не пускать оружие в ход. Стрелять — это наша забота.

Он охлапывает меня со всех сторон широкими твердыми ладонями. Заставляет несколько раз подпрыгнуть. Убедившись, что я не брякаю панцирем и не теряю при этом шок-ганы, изображает на смуглом лице гримасу удовлетворения.

— Наблюдателей с крыши мы уберем. Элкар с Десантом пройдет на бреющем полете. Как будто бы он случайно влез в опасную зону… Ты пойдешь в отель первым. Будешь отпирать все двери, какие встретишь, и по фонору незаметно сообщать, где окопался каждый зарф.[14]

Молча киваю.

— На вопросы отвечай идиотской улыбкой и словами «Моя твоя понимай нету» или в этом роде. Впрочем, иногда откликайся: по легенде ты обязан знать хотя бы английский… Запросят жрать- кивнешь и двинешься дальше. А уж когда станет ясна общая дислокация, пойдем мы и разбомбим всех разом. Чтобы они и вякнуть не успели по своим фонорам… — Еще одно, Малыш, — говорит «кайман», в руках которого небольшой, но чрезвычайно сильный светильник. — Если зарфы тебя расшифруют — не геройствуй, сдавайся. Все равно мы их упакуем.

— Ладно, — обещаю я. — Геройствовать не стану. Какой из меня герой…

Мы поднимаемся из подвала. Вплотную к выходу подогнан элкар. Обычный «Руссо-Фиат», какие во множестве мотаются по воздушным эшелонам Гигаполиса. На заднем сиденье, почти друг на дружке, сидят четверо «кайманов», мал мала меньше. В бурых своих комбинезонах, в черных масках с прорезями для глаз. Еще один — вместо водителя. Я плюхаюсь рядом, и элкар кренится на правый борт.

— Парни, это Малыш, — негромко представляет меня Таран.

Сзади доносится невнятный смешок.

Затем Таран рыбкой ныряет на заднее сиденье — любопытно знать, как он туда вписывается! — и элкар взлетает.

Мы уходим все дальше от «Национала», как будто происходящее нас не касается. Когда отель скрывается из виду, растворяясь на фоне свинцового неба, машина закладывает вираж и ложится на обратный курс в самом низком из пассажирских эшелонов.

Меня слегка колотит. Это легкий мандраж перед боевой операцией, почти забытый. Давно я не волновался. Пожалуй, с тех пор, как вернулся в Гигаполис. Сшибки с мелкой тюлькой, преследования нарушителей правил воздушного движения, даже недавняя перестрелка в «Инниксе» — не в счет. Здесь кое-что другое…

За нами увязывается патруль, орет в динамик на всю улицу, приказывая убираться ко всем хренам из опасной зоны. Все мотивировано: мы же идиоты, поддатая компания сумасбродов, которым море по колено, ни о каких террористах слыхом не слыхивали, с понедельника пьем… Не долетая метров пятидесяти до «Националя» патруль отстает.

Под нами крыша отеля.

— Он здесь, — говорит Змеев.

Я и сама вижу. Вот она, схемочка на экране. Даже две.

— Кто второй? — спрашивает Змеев.

— Дина Кунцева. Она же Филифьонка.

— Зомби что, ее тут имеет?

— Она работает в Салоне.

Открываю дверцу элкара, чтобы выскочить на влажные плиты тротуара.

— Постой, — говорит Змеев.

Через плечо вижу, как он отбивает на сенсорах своей фонор-карты личный код Сполоха.